Военлеты погибшей Империи. Авиация в Гражданской войне - Вячеслав Кондратьев Страница 64

Однажды при разведке вражеских тылов был подбит ружейно-пулеметным огнем «Фарман» летчика Горбунова, на котором в качестве наблюдателя летел начштаба фронта Ефимов. До своей территории пилот дотянуть не мог, поэтому он повернул машину на юг, надеясь скрыться в безлюдных горах Копет-Дага. При посадке в горном ущелье самолет разбился, а экипаж получил ранения и ушибы. Когда «Фарман» не вернулся в срок, красные немедленно выслали конный отряд на поиски Ефимова и Горбунова, но почти никаких шансов отыскать их среди заснеженных скал не было. Однако по счастливой случайности через несколько дней отряд наткнулся на обломки машины, а затем и на искалеченных, обмороженных, но живых авиаторов.

При очередном налете на Красноводск винтовочная пуля попала в мотор «Фармана» летчика Потехина. Потехин совершил вынужденную посадку на острове Челекен. На этот раз белогвардейцы захватили машину и взяли в плен пилота.

12 ноября был отмечен единственный за всю войну в Туркестане случай боестолкновения советского и белогвардейского аэропланов. Экипаж «Фармана-30» из 43-го РАО, после очередного вылета на бомбардировку вражеского бронепоезда у станции Казанджик, доложил, что в ходе выполнения задания их аэроплан «был атакован неприятельским самолетом, который с дальнего расстояния выпустил до 30 пуль, но потом удалился, не сближаясь». По возвращении в «Фармане» обнаружили две пулевые пробоины. Самолетом, столь нерешительно напавшим на красноармейский «Фарман», скорее всего, был «Ньюпор» подпоручика Морозова.

В декабре красные возобновили наступление и заняли станции Казанджик и Айдин. Деникинцы продолжали удерживать лишь небольшой участок пустыни вокруг Красноводска. Дальше отступать было некуда, и белые дрались с упорством обреченных.

В Казанджике среди других трофеев красноармейцам достался истребитель «Ньюпор-21» без вооружения, зато с красивым двуглавым орлом, нарисованным на борту фюзеляжа. Это был тот самый морозовский «Ньюпор», который белогвардейцы бросили из-за неисправности, предварительно сняв с него пулемет.

В январе 1920-го Красная Армия начала операцию по взятию Красноводска. Город защищали остатки повстанческих дружин, белогвардейцы генерала Литвинова и прорвавшиеся с Южного Урала казаки, всего до пяти тысяч человек. Наступавших было примерно семь-восемь тысяч. Их действия активно поддерживали экипажи 11-го и 43-го авиаотрядов.

К началу сражения в обоих отрядах насчитывалось шесть исправных самолетов. Все дни боев красные летчики бомбили и обстреливали из пулеметов городские кварталы, порт и другие объекты. В общем счете они совершили более 60 боевых вылетов, сбросив 1600 кг бомб и 320 кг агитационной литературы.

Несмотря на отчаянное сопротивление, красноармейцы 6 февраля ворвались в город. Многие его защитники погибли, другие эвакуировались пароходами в Персию, почти 1600 человек сдалось в плен. Так был ликвидирован закаспийский участок Туркестанского фронта.

Примерно в то же время другие большевистские полки атаковали Хиву. После недолгого, но ожесточенного боя хивинское войско было разбито, хан Джунаид бежал, а вместо Хивинского ханства образовалась просоветская Хорезмская Народная республика.

К весне 1920-го единственной неподвластной большевикам территорией в Средней Азии оставался Бухарский эмират. Но, несмотря на мирный договор с эмиром Сеидом-Али, советское командование не собиралось долго терпеть у себя в тылу этот, по словам М.В. Фрунзе, «очаг мракобесия и средневекового варварства». Пока руки у красных были связаны на других фронтах, они всеми силами старались задобрить эмира, чтобы обеспечить его нейтралитет: дарили подарки, уверяли в вечной дружбе. Но вот, дошла очередь и до него.

С июня началась широкомасштабная подготовка к войне. Русские поселки вдоль Азиатской железной дороги на глазах превращались в военные лагеря, а по самой железной дороге стали ходить бронепоезда. У станции Каган, всего в 12 километрах от Бухары, спешно возводился аэродром. В июле там приземлились самолеты 43-го 11-го и только что переброшенного в Туркестан 25-го авиаотрядов. Эмир пытался протестовать, но его уже никто не слушал.

В конце августа большевистский план по захвату Бухары начал воплощаться в жизнь. 28-го в кишлаке Сахар-Базар вспыхнуло инспирированное советскими агентами восстание. Восставшие, разумеется, тотчас же обратились за помощью к «братской» Красной Армии. И помощь не заставила себя ждать. 29-го войска под командованием Фрунзе перешли границу эмирата и уже к вечеру были у стен Бухары. На рассвете того же дня «Фарманы» и «Сопвичи» с аэродрома Каган впервые бомбили столицу эмира. В налете участвовало 12 машин.

Бухару окружали старинные кирпичные стены высотой 10 и толщиной до 5 метров, против которых были бессильны трехдюймовые полевые орудия. Но утром 30 августа советские пушки снесли Мазари-Шарифские ворота крепости, и в пролом устремились штурмовые колонны пехоты. Однако воины эмира контратакой отбросили наступавших. Потеряв до 500 человек, красноармейцы отошли на исходные позиции. За ночь бухарцы заделали пролом.

31-го к Бухаре подвезли тяжелые гаубицы. Весь день продолжался артиллерийский обстрел и воздушные бомбардировки города. Поскольку аэродром находился совсем рядом, красные летчики действовали «конвейерным методом»: взлетали, сбрасывали бомбы, садились, а через несколько минут, взяв очередную порцию «гостинцев», опять шли на взлет. Такая интенсивная работа не могла не сказаться на технике. С каждым разом в небо поднималось все меньше и меньше машин. Выходили из строя моторы, текли баки, ломались шасси, рвались амортизаторы. Были случаи, когда двигатели отказывали прямо над целью. Но так как советские войска стояли всего в двух километрах от Бухары, у летчиков всегда оставалась возможность спланировать до своих позиций.

К утру следующего дня стены и башни города были разрушены во многих местах. Авиабомбы серьезно повредили Арк – укрепленный дворец в центре города, цитадель эмира. Закончив артподготовку, Фрунзе вновь послал войска на приступ. В этот раз пехоте при поддержке броневиков удалось очистить от противника руины городских укреплений. Штурмовые отряды стали продвигаться вдоль улиц к центру. Пока шли бои на окраинах, самолеты продолжали бомбить цитадель и центральные кварталы Бухары.

Утром 2 сентября в руках у сторонников эмира оставался только осыпаемый бомбами и снарядами Арк. После двенадцатичасового непрерывного обстрела и жестокого рукопашного боя крепость пала, но эмира там не было. Он со своим гаремом и свитой еще ночью бежал из города по подземному ходу.

Так закончилась эта пятидневная война, в результате которой большевики, наконец, стали полновластными хозяевами во всем Туркестане. Из 12 самолетов, участвовавших в бухарской операции, к 3 сентября только два сохранили боеспособность. Остальные вышли из строя из-за различных поломок. Во время сражения летчики 11-го, 43-го и 25-го авиаотрядов совершили 59 боевых вылетов, сбросив на Бухару 1968 кг бомб и 48 кг листовок. Всего же в 1918—1920 годах советские авиаторы Туркестанского фронта выполнили 260 боевых вылетов и сбросили 3888 кг бомб и 368 кг агитационной литературы.

Осенью 1920-го численность советских авиасил в Туркестане увеличилась до пяти отрядов. 11-й базировался в Полторацке (такое название несколько лет носил Ашхабад, в честь местного комиссара Полторацкого, убитого белогвардейцами), 25-й – в Чарджуе, 26-й – в Самарканде, а затем – в Термезе, 27-й – в Скобелеве и 43-й – в Новой Бухаре (поселок русских железнодорожников у станции Каган). Затем в Ташкент перебросили из Москвы 4-й отряд, оснащенный новыми немецкими самолетами «Эльфауге» (LVG C.VI). Эти машины советское правительство тайно, в обход Версальского договора, закупило в Германии.