Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания - Владимир Сухомлинов Страница 63

Моим протестом 25 июля я бы только отрицал возможность применения вооруженного нейтралитета. В данном случае решение подлежало министру иностранных дел, а он требовал частичной мобилизации!.. В соответствии с этим намечены были отправные точки, несмотря на то что я был противником частичной мобилизации и такого своего мнения не скрывал. Моим делом было подготовить армию для шахматной игры Сазонова, следовательно, и в этом отдельном вопросе мне приходилось повиноваться.

Повторяю, было бы другое дело, если бы я в 1914 году оказался в положении Редигера в 1909 году. В 1914 году армия была настолько подготовлена, что, казалось, Россия имела право спокойно принять вызов. Никогда Россия не была так хорошо подготовлена к войне, как в 1914 году.

* * *

На основании решения, принятого на совещании, подготовительный период к войне начался на следующий день после заседания. Лагерные сборы были распущены, войска вернулись в свои гарнизоны или казармы.

После этого заседания 25–26 и 27 июля царя я больше не видел. То, что происходило в эти дни в Министерстве иностранных дел, до меня не доходило. От Сазонова я не получал никаких сведений.

Вследствие распространившихся в городе слухов о нашей мобилизации граф Пурталес прислал ко мне германского военного агента майора фон Эггелинга.

Я подробно ознакомил его с настоящим положением вещей, уверив, что повеления об общей мобилизации не было и что на германской границе никаких приготовлений для выступления в поход сделано не было. В войсках Петербургского гарнизона происходила поверка походного снаряжения, обоза, вооружения.

Так как л. – гв. Павловский полк с этой целью выкатил свои обозы на Марсово поле, то это дало повод для распространения слухов о выступлении в поход гвардии. Я поручил Янушкевичу переговорить со штабом Петербургского военного округа и распорядиться, чтобы избегали прибегать к таким демонстративным мерам, которые способствовали бы распространению ложных и тревожных слухов о якобы уже объявленной войне. На это Янушкевич доложил мне, что великий князь как главнокомандующий войсками округа таким вмешательством был бы обижен, тем более что подобные занятия не выходили из пределов мирных работ, при поверках мобилизационного имущества, на смотрах, испытаниях и т. д.

Тем не менее я просил исполнить мое приказание, но не знаю, в какой мере оно было исполнено, так как после того мне ничего доложено не было.

* * *

Порядок объявления мобилизации у нас был такой: государь подписывал указ, поступавший затем в Сенат. После того за подписью министров военного, морского и внутренних дел в округа рассылались телеграммы с обозначением первого дня начала мобилизации, когда на это получится высочайшее повеление. И только затем происходило то, что называется «нажатием кнопки».

Всей этой процедурой ведало специальное Главное управление Генерального штаба исключительно с технической стороны дела, лишь как продолжение политики, перехода от слов к делу. Политическая часть была целиком в руках министра иностранных дел, поэтому 15 (28) июля через него и передано было начальнику Генерального штаба высочайшее повеление об изготовлении двух указов: одного – о частичной мобилизации и другого – на случай общей мобилизации.

Все документы, касающиеся мобилизации, были, конечно, как и во всех современных армиях, уже заранее заготовлены. В зависимости от развития политического положения тот или другой подписанный государем, военным и морским министрами высочайший приказ лишь по личному повторному повелению приводился в исполнение. Этот предварительный приказ был таким образом особым положением застрахован от возможной пагубной предприимчивости военного министра.

Генералом Янушкевичем указы были представлены для подписи государю императору. Подписанные его величеством, они подлежали контрассигнированию Правительствующим сенатом, после чего поступали в портфель начальника Генерального штаба.

На основании этих указов в Главном управлении Генерального штаба были заготовлены соответствующие телеграммы, которые и были подписаны тремя министрами.

* * *

Во вторник 15 (28) июля я был с очередным докладом в Петергофе. По спокойствию, вернее, равнодушию, с каким государь выслушивал текущие дела, можно было бы думать, что нет ничего угрожающего мирной жизни России. Меня удивили сухость и сдержанность его величества во время моего доклада. Я не знал, чем это объяснить.

В тот же день, после того как я вернулся в Петербург, во второй половине дня генерал Янушкевич доложил мне о полученном им от Сазонова высочайшем повелении мобилизовать Киевский, Московский, Казанский и Одесский округа. Оказалось, что Шебеко, наш посол в Вене, телеграфировал о состоявшейся общей мобилизации австро-венгерских войск. Подобная частичная мобилизация для военного ведомства была нежелательна, так как по некоторым техническим условиям она могла вызвать затруднения и путаницу, если бы понадобилось после того объявить общую мобилизацию.

* * *

17 (30) июля состоялось заседание Совета министров в Мариинском дворце. Приподнятое настроение в столице отразилось и на нервах членов совета: едва не состоялась дуэль между Маклаковым и Кривошеиным! Главным предметом заседания было, конечно, обсуждение тех потребностей армии и флота, которые требовали немедленного удовлетворения, если бы нашей дипломатии не удалось избежать войны.

Из слов Сазонова было ясно, что поведение Австро-Венгрии вызывающе, и если наша угроза вооруженного нейтралитета, в виде частичной мобилизации южных наших округов, не подействует, то войны избежать будет трудно.

Я, конечно, обратил внимание совета на то опасное положение, в которое ставит нас частичная мобилизация.

Как у меня, так и у адмирала Григоровича были внесены на обсуждение Совета министров дела, не получившие движения и требовавшие крупных ассигнований для нужд по государственной обороне.

Приходилось считаться с закрытием границы. Между тем снаряды, патроны, ружья и прочие виды артиллерийского снабжения получались в большом количестве из-за границы. Необходимо было принять немедленные меры к изготовлению всего необходимого в своей стране. Частная же промышленность у нас для этого не была подготовлена; ограниченность кредитов военного ведомства не давала возможности прийти на помощь заводам в амортизации необходимых им для этого капиталов. Сидевший рядом со мной министр земледелия и государственных имуществ Кривошеин напомнил мне о препирательствах, которые у нас были с бывшим министром финансов в 1910 году. Коковцов заявил, что когда вспыхнет война, то для ее ведения потребуются деньги, деньги и еще раз деньги. На это я ему возражал, что деньгами стрелять в неприятеля будет нельзя и все скопленные денежные запасы заберет противник.

* * *

Что мы были накануне войны, о том не спорили даже самые ярые оптимисты. В Главном управлении Генерального штаба было особенно много самой спешной работы. Благодаря исключительному влиянию на государя великого князя Николая Николаевича, начальник Генерального штаба имел непосредственный доступ к царю. Точно так же и министр иностранных дел обсуждал вопросы с начальником Генерального штаба без моего ведома.