Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков Страница 62

Благородное лицо Владимира Александровича расцветало на глазах, глаза светились. Они выпили еще по стакану чая, но уже с коньяком из княжеских запасов.

– Кому за докторами и больными следить, мы найдем, – уже через полчаса задушевной беседы, довольный, сказал князь Черкасский собеседнику. – Тут на днях Софию от этой сволочи османской освободили. Слышали, думаю? Там сейчас Гурко командует, ну так он саблю для будущих дел точит, и правильно делает. Такому, как он, сидеть на месте нельзя. Я ему так и сказал: «За вами, дорогой Осип Владимирович, Константинополь. Вот как хотите: подайте нам его на тарелочке, и все тут!» – Князь рассмеялся. – Пообещал, старый рубака. Так вот, о чем я. Болгары сами пока руководить не умеют. У них это умение султаны долго отбивали. Сражаться – могут, бойцы что надо, смелые и отважные. Но управлять землями их надо учить. А кому их учить? – нам, русским, старшим их братьям, освободителям. Конечно, научатся, куда денутся? – дело ближнего будущего! Но сейчас-то приходится всю административную работу по подъему страны брать на себя. О деле. Скажите мне, Петр Владимирович, губернатором поедете служить в Софию? Только ответ мне прямо сейчас нужен… Готовы?

Фортуна опять сама отыскала его!

«Уважаемый Иван Сергеевич! – уже на следующий день писал Алабин в Москву своему покровителю Аксакову. – Предложение, сделанное мне князем Черкасским, принять должность софийского губернатора было для меня совершенной неожиданностью. Но я не счел возможным отказаться от него. Если я ввел вас в затруднение, поставив в необходимость подыскивать другого агента Московскому обществу, прошу Вас, простите меня и, главное, не усмотрите легкомыслия в моем поступке. Я готов послужить славянскому делу всеми нравственными своими силами, и потому, принимая предложенную ныне должность, вижу в ее отправлении только продолжение этого служения, и потому всегда буду считать за счастье, когда Московское Славянское общество найдет случай дать мне возможность на деле доказать свою готовность быть ему полезным. Петр Алабин».

В дни славных побед Осипа Гурко был образован Орхонский санджак, который чуть позднее переименуют в Софийский.

Именно тогда в ставку Гурко и прибыл гласный Самарской думы и действительный статский советник Петр Владимирович Алабин. Гурко расцеловал его по-дружески:

– Мой друг, самарский друг! В прошлый раз вы знамя привозили, так под ним столько геройских подвигов совершено! А что на этот раз? С чем на святую болгарскую землю пожаловали?

– Не поверите, Осип Владимирович, – ответил гость. – Владимир Александрович Черкасский назначил меня гражданским губернатором Софии.

– Вот как?! – радостно удивился Гурко.

– Только непростая у меня дорога до Софии вышла, ох непростая! Так что скажете, Осип Владимирович? – улыбнулся гость. – Потяну? – Алабин достал из нагрудного кармана мундира документы и подал их генералу. – Доверите мне гражданские дела вот так, с пылу с жару? Тотчас после битвы?

Гурко взял бумаги и, даже не заглянув в них, положил на стол. Накрыл сверху широкой сухой ладонью.

– Доверю ли вам? – улыбнулся он. – Петр Владимирович, знаю, вы и военный человек, и штатский. В одном лице. О вашем мужестве на поле брани простым офицером тоже ведаю. Уверен, отвагой Бог вас не обделил. Но то, что вы отменный российский чиновник, мне известно куда больше. Сколько мне о вас в Самаре рассказывали! – Он взял его за плечи, по-дружески тряхнул, хотя был куда меньше собеседника. – Для мирного времени, Петр Владимирович, вы – находка! С радостью приму вас в роли гражданского губернатора. Уверен, что военный губернатор Софии генерал Арнольди еще с большей радостью передаст вам бразды правления. Он к штатским делам непривычен, и, кроме мук на его лице, я ничего не вижу, когда дело доходит до гражданских забот. А работы у вас будет много, – кивнул выдающийся русский генерал, – это я вам обещаю! Завтра и приступайте. А я дальше пойду. Мы ведь только полдела сделали, а сколько впереди?

– В Константинополе заждались? – пошутил Петр Алабин, вспомнив реплику князя Черкасского.

– Именно, друг мой. В Царьграде. Хочу эту сволочь тарабарскую и оттуда выбить!

Вице-губернатором, в помощь Петру Алабину, вскоре был назначен профессор Харьковского университета Марин Степанович Дринов. Болгарин по рождению, он впитал в себя две культуры – болгарскую и русскую. Историк, филолог, Дринов был человеком в высшей степени образованным. Еще в молодости, как и многие интеллектуалы его поколения, он бежал с родины, не желая подчиняться турецким властям. Учился в Киевской духовной семинарии, затем в Московском университете, работал в Италии и Австрии, жил в Праге. В 1869 году стал первым председателем Болгарского литературного общества. Уже получив степень магистра, осел в Харькове, где преподавал славистику в университете. Стал профессором филологии, в сорок лет женился, и тут славянофилы, и в первую очередь князь Владимир Александрович Черкасский, попросили его стать вице-губернатором Софии в составе временного русского управления страны. Не раздумывая, Дринов ответил Черкасскому короткой телеграммой: «Согласен». Он мечтал о таком предложении! Изгнанник, ненавистник Оттоманской империи и ее враг, он всю жизнь посвятил возрождению великой болгарской культуры и одновременно уже не надеялся вернуться на родину. И вдруг – такое предложение! В подобных людях и нуждалась в эти дни новая Болгария – в своих, родных, кровь от крови и плоть от плоти; в самых лучших. Для Петра Алабина такой помощник был воистину великим подспорьем!