Динамит для сеньориты - Елизавета Паршина Страница 62

Кирилл Прокофьевич Орловский начал свою деятельность в 1918 году как боец большевистской подрывной группы в Западной Белоруссии. Затем нелегальная работа по подготовке вооруженного восстания в Литве, снова партизанщина в Западной Белоруссии и Польше. Когда после разгрома партизанского движения в 1925 году Орловский приехал в Москву, НКВД посылает его в Китай «по своей специальности». В 1929 году он вернулся, а в начале 30-х оказался в Специальной разведывательно-диверсионной школе ГПУ в Минске, начальником которой был уже известный нам Спрогис. Однако Спрогиса прислало Разведуправление, куда он перешел работать до отправки в Испанию, а Орловский был сотрудником НКВД. В Испании он встретил своих старых друзей: Кочегарова, Рабцевича, Коваленко, Коржа, Прокопюка, Ваупшасова. О них известно, что Рабцевич, Коваленко и Корж в 20-е годы сражались в отряде Орловского в Западной Белоруссии и Польше. Корж и Ваупшасов учились у Спрогиса в школе Белорусского ГПУ. Но главное — все они к моменту отправки в Испанию были сотрудниками НКВД. Вот, оказывается, кто их прислал, вот почему они не подчинялись военной разведке. Чем же они занимались? Диверсиями — это мы уже знаем. Таких отрядов, руководимых советниками НКВД, было несколько. Например, Василевский был советником в отряде под командованием сына белоэмигранта, Леонида Писарева. Через линию фронта, подобно Старинову, Василевский предпочитал не ходить, обучая своих людей в тылу, но провожал и встречал их на линии фронта. Но однажды он не пришел встретить отряд Писарева. Люди спокойно приближались к своим окопам, когда из них раздался один единственный выстрел. Писарев был убит прямым попаданием в голову.

На специфические функции советников НКВД проливает свет книга Ваупшасова «На тревожных перекрестках» (Москва, Политиздат, 1971).

Станислав Алексеевич Ваупшасов (он же Малиновский, он же Воложилов, он же Альфред и т. д. — Л. П.) прибыл в Испанию осенью 1937 года и сразу же принял участие в организации 14-го партизанского корпуса, куда вошли как отряды, руководимые советниками Разведуправления, так и отряды, руководимые советниками НКВД.

Долорес Ибаррури направила письмо видным военачальникам, коммунистам Энрико Листеру и Хуану Модесто, с просьбой помочь полезному начинанию проверенными закаленными кадрами испанских добровольцев, а также интернационалистов. Командиром партизанского корпуса был назначен опытный боец Коммунистической партии Испании товарищ У. (Ваупшасов почему-то не называет имя бывшего командира отряда Старинова, Доминго Унгрия. Вероятно, в связи с его послевоенной нелегальной работой в Испании. — Л. П.) (…) Личный состав мы укомплектовали главным образом из добровольцев-коммунистов и ветеранов Пятого полка. (…) Пятый полк вырос из небольших ударных отрядов, которые компартия подготовила для боев на фронте Гвадаррамы. (Ваупшасов, стр. 147–148)

Ваупшасов умалчивает о крупных вооруженных стычках между компартией и другими партиями Испании, поэтому партия, не имевшая надежных вооруженных формирований, рисковала быть просто вырезанной.

Бойцы Пятого полка — продолжает Ваупшасов — установили по своей инициативе неписаный закон, который гласил: если кто-либо попятится, побежит от врага, товарищ, сосед справа или слева, вправе прикончить труса и изменника выстрелом из винтовки или пистолета без особой команды или предупреждения. (Голову даю на отсечение, что до такого испанцы сами бы не додумались. — Л. П.) (…) Партизанское соединение находилось на особом положении в республиканской армии. Весь его личный состав получал двойной паек и двойное жалование. (Стр. 149)

Из разговора Мамсурова и Спрогиса, происходившего в моем присутствии в середине 60-х годов:

— Железная дорога! Если б ты мне палку в колеса не ставил, там вообще бы никаких дорог не осталось!

— Не для того, Артур, мы отряды готовили. Если б анархисты начали вешать коммунистов…

— Да. Когда плохо стало, они могли переметнуться.

Из воспоминаний А. Эйснера:

— Но имейте в виду, нам достоверно известно, что есть среди вас и такие, которые приехали сюда не ради того, чтобы героически умирать рядом с нами, но чтобы после победы над фашистами помочь одной партии захватить власть и установить свою диктатуру. От имени Федерации анархистов Иберии, от имени миллионной нашей Национальной конфедерации труда предупреждаю: их ждет позорный конец! (стр. 92)

Таким образом, советские секретные службы активно содействовали обеспечению испанским коммунистам реальной политической власти. В Барселоне и Валенсии были созданы две спецшколы, энергично готовившие партизанские кадры. Ваупшасов посещал спецшколы, ездил по всем бригадам и вместе с другими советниками обучал рядовой и офицерский состав подрывному и диверсионному мастерству (Ваупшасов, стр. 150).

Кроме того, Ваупшасов стал советником испанской службы безопасности Сегуридад и фактически контролировал испанскую контрразведку. И еще «кроме того» — люди Ваупшасова выросли за спиной членов ЦК Испанской компартии Ибаррури, Чека, Урибе. На стр. 157 он поясняет, что это была «охрана», приставленная по решению их же ЦК, но тут же проговаривается, что появлением охраны Председатель компартии Ибаррури была немало удивлена и даже пыталась возражать. (…) Однако у меня была еще одна просьба: без моего ведома и без сопровождения моих товарищей по охране никуда из здания ЦК не отлучаться. «Так это же арест! — воскликнула Пассионария. — Вы же ограничиваете мою свободу!» (Стр. 158)

Она не знала главного: Ваупшасов имел полномочия Москвы уничтожать членов ЦК испанской компартии в случае их колебаний. Так, по крайней мере, он сказал Е. Паршиной в моем присутствии. Чем еще занимался советник НКВД в Испании? Ну вот, например, Ваупшасов пишет:

Я помог Тольятти выправить надежный заграничный паспорт, дал взаймы 300 долларов, и мы тепло распрощались, высказал надежду на встречу в Париже или Москве (стр. 175–176).

Станислава Ваупшасова я видел только один раз, когда он был у нас в гостях на Ленинском проспекте. Несмотря на преклонный возраст, он был в форме полковника со звездой Героя Советского Союза и множеством орденских планок. Светлые водянистые глаза, малоподвижное совершенно невыразительное лицо ночного сторожа, тихая со скрипом речь. Короче, полное несоответствие ожиданиям.

А вот что говорил о паспортах генерал Вальтер Кривицкий, шеф советской разведки в Западной Европе с центром в Гааге, сбежавший в октябре 1937 года в США:

НКВД использовал надежные паспорта убитых (и некоторых живых) членов интернациональных бригад, документы которых пересылались в Москву. Здесь я видел стопу около сотни паспортов, главным образом американских. Новые владельцы использовали их для проникновения в Америку как возвращающиеся граждане США. Одним из них был полковник Меркадер, убийца Троцкого. (Кривицкий. Я был агентом Сталина. Лондон, 1939, стр. 114)

Hugh Thomas указывает, что русский, руководивший диверсионной работой и партизанской войной на территории националистов под руководством Орлова (согласно показаниям Орлова в Подкомитете по внутренней безопасности Сената США в 1957 году) был Эйтингон, известный также как Котов. Это он стал любовником барселонской коммунистки Каридад Меркадер дель Рио, он выбрал ее сына Рамона как способного агента, использованного позже для убийства Троцкого (стр. 389).