Великие загадки мира искусства. Истории о шедеврах мирового искусства - Елена Коровина Страница 61

Далее события развивались так: Розенбаум взял своего верного друга Якоба Демута, которого охарактеризовал как достойного, полноватого, жизнерадостного мужчину, и оба этих веселых венца отправились на кладбище Хундстурмер. Дело было 4 июня 1809 года, то есть спустя три дня после похорон Гайдна. Демут вскрыл могилу, отделил голову. А Розенбаум положил ее в пакет и отправился в госпиталь, дабы там, прости Господи, медики отделили плоть и оставили только кости черепа. За ними-то и охотились почтенные венцы.

Вот уж слов нет. Да что они – маньяки безумные или святотатцы проклятые?! Да такого и в бреду не насочиняешь, а тут – спокойненько наяву. И при том, что «все определено точно» – заранее и по плану…

Да что ж за план такой?! Оказалось, вполне научный. Если надо – и черепа из могилы для науки не жалко. Но что ж за наука такая?! Неужто есть? Увы – существует. И в XIX веке по Европе бродила, и в ХХ столетии в фашистские измышления перекинулась. Именуется френологией. По ней выходило, что по черепу человека можно узнать его истинные наклонности. И в 1797 году венский анатом Галль (между прочим, Франц Йозеф – тезка Гайдна) поразил мир открытием: сыскал «шишку гениальности музыканта», которую «с легкостью можно обнаружить на черепе немного назад и наружу от внешнего глазного угла». С тех пор и начался «роман ужасов»: приверженцы френологии начали раскапывать могилы, отделять головы и искать на них шишку музыкальной гениальности. Фанатики сумели выкопать останки Доницетти, позже – Баха, Шуберта, Бетховена. И это только гении первого ряда, могилы которых они осквернили. А были еще и музыканты не столь известные. Но к чему же френологам столько?! А вот зачем: теория никак не желала подтверждаться – приметы музыкального гения не нашлись ни у Шуберта, ни у Бетховена, ни у многих иных. Из всего этого маразма вышла одна польза: у Баха шишка у левого виска действительно подтвердилась, правда, у него, бедняги, вообще была носовая опухоль. Зато по его черепу скульптор Леффнер создал портретный бюст – выходит, еще в XIX веке скульпторы умели воссоздавать хотя бы примерные портреты по останкам.

Но вернемся к Гайдну. Разъяренный князь Эстергази ни о какой френологии и слышать не пожелал – приказал всех участников осквернения забрать в кутузку. Да вот беда – голову-то надо было найти. Иначе неприлично хоронить, тем более в усыпальнице будущего музея!

Непомук, отвезший голову в госпиталь, рассказал, что, забрав череп, он передал его Розенбауму. Полиция обыскала дом бывшего секретаря, но безрезультатно. К тому же жена Розенбаума болела, не могла встать с постели. Негуманно тревожить бедную женщину. Ох уж эти простофили! Впрочем, не только полицейским, но и любому человеку в здравом уме и примерещиться не сможет, что «больная» лежала на соломенном матрасе, в котором и был спрятан мешок с черепом Гайдна.

Словом, полиция опростоволосилась. Но хитрый Эстергази решил пойти по иному пути. Он внес залог за всех участников гробокопания и пообещал спустить разбирательство на тормозах. Главному же участнику – Розенбауму – князь предложил за череп Гайдна кругленькую сумму. Но и бывший секретарь оказался тертым калачом: он отдал череп, но, как вскоре установили медики, это был череп 20-летнего юноши, а не 77-летнего композитора. Эстергази с удовольствием вздернул бы мерзавца секретаря, но ведь только он один мог вернуть целостность бедному Гайдну. Князь напустил на Розенбаума докторов. Какой болячкой те пригрозили гробокопателю, неизвестно, но Розенбаум все же отдал им очередной череп – на этот раз действительно старика.

4 декабря 1820 года в Айзенштадте наконец-то состоялось долгожданное торжественное захоронение великого Гайдна в роскошном склепе при огромном стечении народа. Вот только через некоторое время Эстергази узнал, что у врачей не было уверенности в том, что и последний череп приходился родным Гайдну. Однако давать ход сомнениям князю было не резон. Он ведь лично говорил торжественную речь, уверяя сограждан, что их великий соотечественник наконец-то упокоится с миром. А выходит – какой же тут мир?!

Словом, дело замяли. Но о детективных скитаниях черепа все же стало известно. Розенбаум жил недолго. Перед смертью, покаявшись, он решил замолить грех: завещал ужасную реликвию Венской консерватории. А исполнителем своей последней воли назначил все того же Непомука. Но тот решил пренебречь волей покойного друга и оставил череп у себя. Впрочем, долго сей мерзавец не протянул (Бог шельму метит!) и оставил своим преемником профессора анатомии Рокитанского. Врач держать у себя ужасный дар не решился и передал приятелю по фамилии Кундрат. Тот взял, но быстро пришел в ужас, поскольку его замучили кошмары во сне и наяву. Еще бы – ужасная реликвия мстила. Кундрат вернул череп Рокитанскому. В 1895 году он и был обнаружен среди имущества скончавшегося профессора. Нашлись и бумаги, где было указано, какому гениальному владельцу эта страшная находка принадлежит. Через год сыновья покойного согласились, что держать такую реликвию дома невозможно, и передали ее в Венское общество друзей музыки. И еще 59 лет череп Гайдна пылился где-то на полках. Только в 1954 году уже при прямом вмешательстве правительства Австрии удалось воссоединить останки Франца Йозефа Гайдна. Теперь великий композитор покоится в истинной целостности в Айзенштадте. Да вот незадача: в гробнице теперь лежат два черепа – и тот, с которым его перезахоронили в 1820 году, и тот, что присоединился в 1954 году. Словом, если один из черепов опять потеряется – всегда есть замена.

В заключение – весьма странное совпадение. В том же 1809 году, когда умер Гайдн, родился великий русский писатель Николай Васильевич Гоголь, голова которого в результате череды зловеще-запутанных событий исчезла из могилы в начале ХХ века и до сих пор не найдена. И где искать? Опять у френологов? Или у мистиков? Или фанатов? Одним словом, «роман ужасов» продолжается…