Светские манеры - Рене Розен Страница 61

– Боже мой. – А она-то думала, что хуже уже и быть не может.

– Я не могу терпеть подобное поведение, не могу позволить, чтобы это видели мои дети. Я пытался образумить Шарлотту, но она говорит, что ничего не может с собой поделать. – Колман покачал головой, нервно теребя запонки. – Мне ничего не остается, как подать на развод.

– Нет, нет и нет! – воскликнула Каролина. – Этого нельзя допустить. Особенно из-за детей. А с Шарлоттой я поговорю.

* * *

И Каролина поговорила с дочерью, в тот же день. Но Шарлотта лишь повторила то, что сказала мужу:

– Ничего не могу с собой поделать.

– Что ж, юная леди, пора тебе научиться что-то с собой делать. Твой муж грозится подать на развод. – Шарлотта молчала. – Казалось, ее больше интересуют цветы в гостиной: она лениво переставляла лилию в хрустальной вазе. – Ты представляешь, как развод скажется на твоей репутации?

– Это все, что тебя волнует? Моя репутация? – Шарлотта воткнула в вазу стебель цветка. – А как же мое счастье? С Колманом я несчастна. Я его не люблю. И никогда не любила. Ты знала, что я любила Дункана, а заставила меня выйти за Колмана. Я так тосковала по Дункану. Много лет. А потом познакомилась с Халлеттом. С ним я впервые почувствовала себя счастливой с тех пор, как вышла замуж.

– Мало ли что тебе хочется. Хотеть не вредно, – заметила Каролина. – Он женат. А что будет с твоими детьми?

– Я знаю, мама, тебе неприятно это слышать, – промолвила Шарлотта, по-прежнему занимаясь цветами, – но я рада, что Колман узнал про Халлета. Я хотела, чтобы он узнал про нас. Я хочу, чтобы Колман развелся со мной.

– А что потом? Халлетт женат.

– Он уйдет от жены – я это знаю. Он ее не любит. Он разведется с ней, и мы поженимся.

– Шарлотта, ты сама не понимаешь, что говоришь. Развод – не выход из положения.

Наконец Шарлотта оставила цветы в покое и впервые посмотрела Каролине в глаза.

– Я несчастна с Колманом и больше не могу жить с ним. Просто не могу.

«У тебя нет выбора», – хотела сказать ей Каролина. Главная проблема Шарлотты – источник ее страданий – заключалась в том, что она действительно верила, будто вправе иметь то, чего желает ее сердце.

– Если ты разведешься, то станешь персоной нон грата в том мире, где выросла. И ты погубишь не только свою репутацию – твой позор ляжет на плечи твоих детей. Ты обречешь себя на участь изгоя, а это, дорогая моя, – очень горестное существование. Намного хуже, чем жить с Колманом. Отец твой тоже этого не потерпит. Он отречется от тебя. В этом я даже не сомневаюсь.

Раскрыв рот в изумлении, Шарлотта смотрела на мать округлившимися глазами.

– Опять ты меня шантажируешь. Ну как же так можно! – Шарлотта постоянно твердила, что богатство семьи для нее не имеет значения, что она не хочет быть просто «девушкой из богатеньких», но именно упоминание о деньгах позволяло ее приструнить.

– Шарлотта, я серьезно. Ты не получишь ни цента.

Шарлотта поняла наконец-то, что она натворила.

– Значит, я в ловушке. Так получается? – спросила она, глядя на Каролину. – Я обречена жить с Колманом? До самой смерти? – Шарлотта закрыла лицо руками, плечи ее затряслись, сквозь пальцы потекли слезы. Она что-то бормотала, но слов было не разобрать.

– Ты должна оставаться замужней женщиной – и никак иначе. Ну, то есть, если муж позволит.

Каролина знала, что решение целиком зависит от Колмана, а он имел полное право требовать развода. Двадцать минут спустя она приехала к зятю в его контору – красиво оформленное помещение, облицованное панелями из древесины грецкого ореха. На столе у Колмана стоял мраморный бюст самого Колмана. Он прислонился к этому бюсту и сложил на груди руки, слушая предложение Каролины.

– Пять тысяч долларов, – сказала она. – В год.

Колман вздохнул и поднял глаза к кессонному потолку.

– За что, конкретно?

– За то, что вы останетесь мужем моей дочери. И будете вести себя благоразумно.

Колман опустил голову и сунул руки в карманы. Видимо, оценивал ее предложение. Он понимал, что развод его репутацию тоже не пощадит, и, разумеется, догадывалась Каролина, думал он и о детях.

– А ваша дочь будет вести себя благоразумно? – спросил Колман.

– Шарлотта дала мне слово, что больше не станет с ним встречаться. Она полна раскаяния.

Колман оттопырил нижнюю губу и, кивнув, отчеканил:

– Семь тысяч долларов. Семь тысяч долларов в год, и я прекращаю бракоразводный процесс.

– Хорошо.

Он поднял брови.

– Я думал, вы станете торговаться. Надо было просить десять тысяч.

– Я готова была заплатить двадцать, – угрюмо улыбнулась Каролина.