Русские на чужбине. Неизвестные страницы истории жизни русских людей за пределами Отечества X–XX вв. - Владимир Михайлович Соловьев Страница 6

При Иване Грозном началась опричнина – передел собственности, сопровождавшийся массовыми казнями. Происходило это в 1565–1572 годах, и ответом на репрессии стало бегство за рубеж многих бояр и дворян.

Среди беглецов был видный царедворец и военачальник князь Андрей Михайлович Курбский. Сначала он попал в опалу, а затем, поняв, что террор опричнины не минует и его, вместе с целой группой своих товарищей (С. Тетерин, М. Сарохозин и другие) и слуг бежал в Литву. Непосредственным поводом для такого шага послужило военное поражение, которое потерпела русская рать под началом князя, славившегося до этого своими победами.

Курбский – крупная политическая фигура своего времени, и отношение к нему, оценка его в России до сих пор, во-первых, заметно различны, во-вторых, как правило, актуализированы, соотнесены с сегодняшним днем.

Наиболее распространена точка зрения, согласно которой Курбский – изменник родины. Именно так и написал ему разгневанный царь: «И выходит, что… дома ты – изменник… но изменникам всюду бывает казнь: в той стране, куда ты поехал, ты узнаешь об этом подробнее».

У Ивана Грозного были веские основания для подобного обвинения. Князь переметнулся в Литву в 1564 году по предварительному сговору с польским королем Сигизмундом-Августом и его вельможами. В Литве он повел себя как предатель, ибо выдал военные секреты русских и активно участвовал во вторжениях польско-литовских войск в Россию. Мало того, Курбский настойчиво просил короля дать ему 30-тысячное войско, с помощью которого обещал завоевать Москву.

Поступив на службу к Сигизмунду, Курбский отнюдь не бедствовал. Склоняя его к бегству, поляки, которые в это время воевали с Россией, обещали знаменитому русскому воеводе ласковый прием. То, что в Литве он получил несколько имений (включая город Ковель, теперь Каунас), конечно, показательно. Вряд ли его так щедро бы вознаградили, если бы сообщенная им информация не представляла интереса и не подтвердилась.

Есть и иное, прямо противоположное мнение о Курбском. Оно сводится к тому, что князь – борец с тиранией и несправедливостью, обличитель лютого самодержца Ивана Грозного, который установил в России жестокий и кровавый режим. Современные сторонники этого взгляда видят в Курбском родоначальника русской политической эмиграции, первого диссидента-невозвращенца, бросившего вызов самодуру и палачу-монарху и его подручным. Адепты Курбского ставят ему в особую заслугу то, что он покинул Россию в поисках «свободного естества человеческого», или, говоря иначе, уже в XVI столетии выступил за соблюдение прав человека.

Именитый перебежчик направил царю послание с такими обвинениями в его адрес: «А который бы человек, князь или боярин, или кто-нибудь сам, или сына, или брата своего послал для какого-нибудь дела в чужое государство без ведомости… такому человеку за такое дело поставлено было б в измену, и вотчины, и поместья, и животы (имущество. – Ред.) взяты были бы на царя ж, а ежели б кто сам поехал, а после него осталися сродственники, и их бы пытали, не ведали ль они мысли сродственника своего…»

«Ты затворил царство русское, сиречь (то есть. – Ред.) свободное естество человеческое, словно в адовой твердыне, – писал Ивану IV Курбский. – Кто поедет из твоей земли в чужую, того ты называешь изменником, а если поймают его на границе, ты казнишь его разными смертями».

Возможно, Курбский и впрямь подошел бы на роль героя и борца за идею, если бы не одно но: он взял с собой из России с десяток приверженцев и слуг и фактически бросил на произвол судьбы собственную семью, обрек на верную смерть мать, беременную жену, сына и братьев. Все они погибли.

От греха подальше

Жизнь князя А.М. Курбского в эмиграции сложилась вполне благополучно. Он быстро освоился, успешно приумножил свои земельные владения, уверенно и напористо вел ожесточенные имущественные тяжбы и даже вступал в вооруженные конфликты с местными панами. В 1571 году Курбский женился на богатой вдове и, видно, извлек хорошую выгоду из этого брака. Восемь лет спустя он развелся, чтобы создать новую семью. Умер князь в 1583 году, вряд ли представляя, какие острые споры по его поводу вспыхнут позднее в России.

Пример Курбского не единичен. То же самое проделали князья Дмитрий Вишневецкий, Алексей и Гаврила Черкасские, боярин Т. Пухов-Тетерин, дворянин Б. Хлызнев-Колычев.

В период опричнины побеги за рубеж настолько учащаются, что становятся если не нормой, то вполне обычным явлением. Причем за границу устремляются не только знатные и богатые, но и бояре и дворяне с весьма скромной родословной и прибытками. Ни казни, ни расправы с оставшимися родственниками не могли остановить отток русских за рубеж. Число опальных, ссыльных, по той или иной причине попавших в немилость к великому государю, неуклонно росло, и те, кто получил черную метку, предпочитали не искушать судьбу, а поскорее уносить ноги от греха подальше.

Известны и случаи, когда Иван Грозный не прибегал к расправе над схваченными при попытке перейти границу перебежчиками. Так, он простил за измену не только своего родственника князя В.М. Глинского, но и князя И.В. Шереметева, князя В. Фуникова и некоторых других.

Князь Курбский. П. Рыженко

Интересно, что сам царь, ввиду неудач в Ливонской войне и дестабилизации внутреннего положения в стране, допускал возможность потерять не только трон, но и в результате заговора против себя лишиться жизни. В этих условиях он усиленно, но тщетно ищет союза с Англией, военный флот которой намеревается использовать на Балтике. Одновременно Иван Грозный пытается свататься к английской королеве Елизавете. Получив отказ, он тут же переключается на ее родственницу, девицу Марию Гастингс. Бракосочетание с этой особой, к огорчению русского монарха, тоже не состоялось. А ведь он серьезно рассчитывал жениться на ней, поскольку строил планы в случае осложнения ситуации в России бежать в Англию и найти там убежище.

За границей хорошо устраивались лишь немногие. Большинство беглецов плохо приспосабливались к новым условиям, мыкались и влачили жалкое существование, заканчивая свои дни в полной безвестности. Иным же везло. Им удавалось сделать карьеру. Но таких были единицы. Среди них, например, известен новгородец Петр Розладин. В начале 1570-х годов он бежал в Швецию, поскольку кто-то из его родни был казнен, кто-то подвергся насилию и гонениям. Понимая, что вот-вот настанет и его черед, Петр решил действовать на опережение, сумел улучить подходящий момент, чтобы беспрепятственно пересечь границу, а далее добровольно вступил в шведское войско и дослужился до подполковника. На новой родине он завел семью, и его сын Фриц, по-видимому крещенный в лютеранской вере, со временем получил дворянский титул.