Жизнь и смерть ордена тамплиеров. 1120-1314 - Ален Демурже Страница 6

Гуго де Пейен изобрел новую фигуру — рыцаря-монаха, — говорит нам Марион Мельвиль. ^[13] Святость и рыцарство — две радикально противоположные этики! Чтобы примирить их, потребовалась значительная духовная эволюция, которая положила начало и крестовым походам. Церкви пришлось трансформировать богословскую концепцию войны. Ей пришлось принять рыцарство, дав ему место в христианском обществе, в миропорядке, угодном Богу.

Война справедливая и война священная

Ранее христианство осуждало всякую войну, любое насилие. Последствие первородного греха, война, всегда неприемлемая и беззаконная, является бедствием. Однако очень скоро произошло изменение этой доктрины: вместо того чтобы рассматривать войну как таковую, упор был сделан на ее участников. Можно ли обвинить того, кто защищает себя перед лицом агрессии? Христианская теология стала более гибкой и сформулировала понятие справедливой войны. Война, цель которой заключается в достижении богатств и почестей, противозаконна — если только ее задачей не является защита права. Вот тогда она, в принципе, допустима. Война должна быть последним средством восстановления справедливости, к которому нужно прибегать, когда все остальные уже исчерпаны. Начать ее может только государь или государственная власть. Заметим, между прочим, что в любом случае христианство осуждало усобицы.

В IV в., после крещения Константина, Римская империя стала христианским государством. Хотело христианство того или нет, ему нужно было приспосабливаться к новому положению дел. Св. Августин первым предлагает теорию справедливой войны: «Справедливыми называются войны, которые карают беззаконие, когда народ или государство, которому объявляется война, пренебрегло своей обязанностью наказывать злодеяния своих подданных или возместить то, что было похищено благодаря этим несправедливостям». И еще: «Когда воин убивает врага, как судья или палач, которые обрекают на казнь преступника, я не считаю это грехом, ибо, поступая так, они исполняют закон».

Справедливая война является не более чем карательной акцией, но одновременно призвана искоренить несправедливость. В VII в. Исидор Севильский добавил к определению Августина важное уточнение: «Справедлива та война, которая начинается после предупреждения и ведется для того, чтобы возвратить назад имущество или отразить нападение врагов». Этот аргумент впоследствии послужит обоснованию крестовых походов, имевших своей целью возвращение Святых мест, беззаконно удерживаемых неверными. ^[14]

В дальнейшем эта доктрина почти не эволюционировала; однако, придя в противоречие с реальностью, она стала более изощренной. Папы, проводившие григорианскую реформу и желавшие «освободить Церковь от мирской власти», стремились расширить поле узаконенного насилия. Чуть позже мы подробно рассмотрим связь между крестовыми походами и движением за Божий мир. Здесь же мы ограничимся лишь ссылкой на мнение Ансельма Луккского, который, как полагает Жан Леклерк, послужил важнейшим звеном в цепи от св. Августина до св. Бернарда. Пытаясь защитить действия папы, Ансельм признал за самой Церковью право принимать решение о применении силы без посредничества какой-либо светской власти. Урбан II об этом не забыл: произнеся свою речь в Клермоне, он превратил крестовые походы в сугубо папское дело.

Размышления св. Бернарда о справедливой войне также оставили глубокий след в истории и практике первой половины XII в. Война должна быть лишь наименьшим из зол, к которой следует прибегать лишь в самом крайнем случае и изредка. Война же между христианами становится законной только тогда, когда под угрозу поставлено единство Церкви; надо также избегать насилия против иудеев, еретиков и язычников, так как истину нельзя насаждать силой. Христианин должен действовать убеждением, а справедливалишь оборонительная война. Св. Бернард приравнивает крестовые походы против неверных, мусульман к оборонительным войнам, которые люди ведут с честными намерениями и избегают ненужного насилия. ^[15]

От справедливой войны естественный ход размышлений привел к священной войне. Вслед за Грацианом канонисты XII в. полагали, что справедлива лишь та война, которая ведется для защиты истинного Бога, истинной веры и Церкви Божией. Когда она обращена вовне христианского мира, против язычников и неверных, справедливая война становится священной. В общем, это особый термин, обозначающий столкновение с определенным типом противника. Но священная война требует от того, кто в ней участвует, еще более убежденного осознания своего долга и еще более стойкой нравственности. ^[16] Священная война предполагает подлинное внутреннее перерождение. Истинно верующий не просто исполняет закон: он еще и сражается за Христа и умирает ради спасения своей души. Св. Бернард написал об этом без обиняков: