Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда - Эндрю Скотт Берг Страница 6

Тем не менее Макс был полон решимости издать книгу. Он показал ее двоим конкурирующим издателям. Один из его коллег позже вспоминал, что «Перкинс был в ужасе от мысли, что они ее примут, так как понимал, что ее все еще можно улучшить. Но другие издатели вернули ее без комментариев».

Перкинса это не испугало. Он вынашивал тайную надежду увидеть книгу изданной. Он верил, что после возвращения из армии Фицджеральд сможет ее улучшить, и тогда Макс покажет ее редакционной комиссии в третий раз. Сам Фицджеральд, однако, не был так же непоколебим, как его покровитель в Нью-Йорке. Когда «Романтический эгоист» был отклонен во второй раз, он как раз был в лагере Шеридан в Монтгомери, штат Алабама. Фицджеральд потерял веру в книгу, однако его разочарование было несколько смягчено, так как молодой офицер увлекся Зельдой Сойер. Она была дочерью верховного судьи Алабамы и выпускницей старшей школы, признанной там «самой милой и привлекательной». Лейтенант Фицджеральд познакомился с ней в танцевальном кантри-клубе в июле, а в августе уже был в числе ее многочисленных ухажеров. Позже Фицджеральд признался в своих мемуарах, что седьмого сентября «он влюбился». Зельда также была влюблена в него, но держала на расстоянии. Она ждала, окажется ли его талант достаточно сильным, чтобы обеспечить им роскошь, о которой оба так мечтали. Фицджеральд был демобилизован в феврале 1919 года и отправился в Нью-Йорк устраиваться на работу в рекламное агентство Баррона Кольера. Сразу по прибытии он телеграфировал Зельде: «Я НА ЗЕМЛЕ АМБИЦИЙ И УСПЕХА, И МОЯ ЕДИНСТВЕННАЯ НАДЕЖДА И ВЕРА В ТОМ, ЧТО ВСКОРЕ МОЕ МИЛОЕ СЕРДЦЕ БУДЕТ РЯДОМ СО МНОЙ».

И конечно, Фицджеральд повидался с Максом Перкинсом. Неизвестно, о чем они говорили, кроме того, что Перкинс предложил молодому автору изменить стиль повествования и вести его не от первого лица, а от третьего.

«Главной идеей Макса было установить некую дистанцию между автором и его материалом. Он очень ценил безудержность писательского стиля Фицджеральда и его самого как личность, но был уверен, что ни один издатель (и уж точно не Скрайбнер) не примет такую нахальную и местами самовлюбленную работу, какой она и была на тот момент», – несколько лет спустя прокомментировал этот совет Перкинса Джон Холл Уилок. В середине лета 1919 года Фицджеральд написал Перкинсу из Сент-Пола:

«После четырех месяцев написания коммерческих текстов днем и болезненных литературных рефлексий по ночам я решил: или одно, или другое. Поэтому я расстался с мечтами о женитьбе и вернулся домой».

К концу июля Фицджеральд закончил черновик романа «Воспитание личности».

«Это ни в коем случае не переписанный “Романтический эгоист”, но роман включает в себя кое-какой переработанный и улучшенный старый материал, поэтому между ними присутствует определенное родство. Предыдущий роман был нудным, бессвязным винегретом, но этот – попытка создать нечто значимое, и я верю в нее», – добавлял Фицджеральд.

Обретя вновь веру в творчество, он спрашивал, есть ли вероятность, что рукопись, переданная на рассмотрение двадцатого августа, будет издана в октябре.

«Я знаю, что это странный вопрос, так как вы еще не видели самой книги. Но вы были так добры ко мне и моему делу, что я рискну еще раз испытать ваше терпение», – писал он Перкинсу.

У Макса было по крайней мере две причины поторопиться с рассмотрением книги Фицджеральда:

«Первая – потому что я хочу положить не только литературный, но и финансовый старт. Вторая – потому что эта книга очень злободневная, а публика сейчас изголодалась по пристойному чтиву».

Макса заинтересовало название «Воспитание личности», и оно же взрастило интерес к самой работе.

«С того самого момента, как к нам в руки попала ваша первая рукопись, мы чувствовали, что вас ждет успех», – немедленно написал он в ответ.

Что касается публикации, уточнил Перкинс, никто не смог бы издать ее за два месяца, не поставив под удар ее шансы на успех. Тем не менее, чтобы сократить сроки рассмотрения, редактор предложил передавать ему главы сразу по мере их завершения.

Фицджеральд не прислал ни одной, но уже в первую неделю сентября 1919 года полная версия книги оказалась у Перкинса на столе. Автор значительно изменил книгу, прислушавшись к каждому из данных Перкинсом советов. Он переделал подачу с первого на третье лицо и поместил в роман материал, который откладывал «до лучших времен». Также он дал книге новое название – «По эту сторону рая». Перкинс подготовил третий штурм к ежемесячному заседанию редакционной комиссии, на котором смиренно представил коллегам рукопись. Редакторы встретились в середине сентября. Чарльз Скрайбнер сурово восседал во главе стола. Его брат Артур устроился рядом. Грозная фигура Браунелла громоздилась здесь же, так как он был не только главным редактором, но и одним из самых авторитетных литературных критиков Америки. Он уже успел «переспать» с книгой и теперь мрачно взирал на дюжину окружавших его мужчин за столом в ожидании того, кто согласится дать добро.

Чарльз Скрайбнер медлил с ответом. По словам Уилока, «он был прирожденным издателем, человеком большого таланта, для которого было огромным удовольствием печатать новые книги». А потом мистер Скрайбнер сказал:

– Я дорожу своим именем. И не могу опубликовать историю, не несущую никакой литературной ценности. Затем он назвал эту книгу «фривольной», и голос подал Браунелл.

Дискуссия казалась оконченной, когда старый редактор наклонился над столом для совещаний и устремил на Перкинса строгий взгляд:

– Макс, вы необычайно молчаливы сегодня. Перкинс встал и принялся мерить комнату шагами.

– Я глубоко убежден, – начал он, – что редактор в первую очередь должен обращать внимание на талант автора. И верить в него. И то, что мы не собираемся публиковать талант вроде этого, – очень серьезно.

Он утверждал, что амбиции толкнут Фицджеральда в другое издательство и тогда все молодые авторы последуют за ним.

– И тогда мы, уж конечно, отойдем от дел! – С этими словами Перкинс вернулся на место за столом и продолжил, обращаясь к сидящему напротив Скрайбнеру: – Если мы будем отказывать авторам вроде Фицджеральда, я потеряю интерес к издательскому делу.

За сим и последовало голосование, в ходе которого молодые редакторы победили старых. Повисла тишина, которую нарушил Скрайбнер, заявив, что ему нужно больше времени на обдумывание.

Фицджеральд тем временем перебивался заработками, ремонтируя крыши железнодорожных вагонов. Восемнадцатого сентября, незадолго до своего двадцать третьего дня рождения, он получил письмо от Максвелла Перкинса:

«Я очень рад лично сообщить вам, что мы все проголосовали за то, чтобы издать ваш роман «По эту сторону рая». Глядя на него и осознавая, что это та самая книга, которую вы показывали ранее, пусть и перенесенная в другое время и значительно расширенная, я прихожу к выводу, что вы проделали над ней огромную работу. Как и в первой рукописи, здесь есть и энергия, и жизнь, но теперь, на мой взгляд, в куда более приятных пропорциях… Эти две книги настолько разные, что трудно делать какие-то прогнозы насчет ее продаж, но мы все готовы рискнуть и будем поддерживать ее изо всех сил».