Кто освободил Прагу в 1945 г. Загадки Пражского восстания - Олег Смыслов Страница 6

Сегодня уже не так широко известна легендарная личность партизанского командира — Даяна Мурзина. После окончания разведывательной спецшколы при Украинском штабе партизанского движения капитан Мурзин стал начальником штаба и военным советником в партизанском отряде словацкого офицера Яна Ушьяка. Отряд (имени Яна Жижки) был создан на месте приземления группы в течение всего нескольких дней. В него записалось около 200 жителей села Склабино и нескольких десятков бывших военнопленных солдат из всех европейских армий, в том числе 2 американских летчика. Отряд очень скоро вырос до интернациональной бригады численностью более 1200 человек.

После трагической гибели командира бригаду возглавил Даян Мурзин. Партизаны под командованием «черного генерала» (именно так называли его фашисты) провели более ста операций: были пущены под откос шесть десятков воинских эшелонов, уничтожено более 4000 фашистских солдат и офицеров, а 245 взято в плен. Одним из таких трофеев майора Мурзина оказался командир 16-й танковой дивизии генерал фон Мюллер, плененный 19 апреля 1945 г.

К слову сказать, именно бригада Мурзина принимала самое активное участие в восстании в Праге, а сам партизанский комбриг стал Героем этой страны, кавалером множества ее орденов и медалей, а также почетным гражданином аж 16-ти ее городов {19}.

Объективной информации относительно истинного положения дел в Словакии советский Генеральный штаб на тот момент не имел. В докладах партизан речь шла только о боевой работе. Не было никаких данных и о подготовке народного восстания. «Подпольный ЦК КПС проводил подготовку восстания в глубочайшей тайне, поэтому ни Лондон, ни Москва не знали об этом, можно сказать, ничего. Сведения же, поступавшие… от чехословацкой военной миссии в Москве, акцентировали лишь внимание лондонского правительства Бенеша к проведению все той же сомнительной акции с использованием слабых сил словацкой армии, акции, способной стать лишь прелюдией военного переворота в стране. При этом чехословацкая военная миссия в Москве работала с завидной энергией и настойчивостью» {20}. В письмах, которые приходили от нее, настойчиво говорилось о словацкой армии, о ее готовности к операции, причем только «под чехословацким заграничным командованием».

По свидетельству генерала Штеменко, Генеральный штаб Красной Армии по всем затронутым вопросам лондонского правительства Бенеша представил доклад Сталину, в котором говорилось: «об уверенности правительства Э. Бенеша в том, что словацкая армия готова к выступлению для захвата перевалов в Карпатах… в полосе примерно 40—50 км. Вместе с тем было отмечено, что освобождение Словакии замышлялось только как задача армии без привлечения широких народных масс. О которых даже не упоминалось. Настораживала и просьба о сроках действий. Она походила на разведку замыслов советского верховного Главнокомандования.

Нашим войскам противостояла сильная оборона противника, которая пока что не давала реальных надежд на быстрое форсирование Карпат» {21}.

Вскоре на горизонте появился министр обороны в профашистском правительстве Словакии генерал Чатлош [2], который сделал попытку сепаратно установить связь с Советским Союзом. Почувствовав близкий крах Третьего рейха, он предложил СССР совместно действовать против немцев. Он предполагал создать в Словакии диктатуру военных и встать во главе ее.

Генерал Штеменко об этом пишет следующее: «О намерении Чатлоша стало одновременно известно подпольному ЦК компартии Словакии и агентам лондонского правительства Бенеша. ЦК КПС решили использовать Чатлоша в интересах восстания как фигуру, обладающую реальной военной властью. В те дни ЦК искал возможность срочно связаться с правительством СССР и советским военным командованием, чтобы информировать Москву о подготовке восстания в Словакии, состоянии Словацкого национального совета и КПС» {22}. Сторонники Бенеша сначала всполошились, но, сообщив о вылете самолета военного министра, все же попросили советские органы его принять. Вместе с пилотом майором Лисицким, представителем Чатлоша для ведения переговоров, в Москву прибыла и официальная делегация от ЦК КПС в составе ее секретаря и представителя военного центра при Словацком национальном совете.

Штеменко фиксирует: «О самолете Чатлоша доложили И.В. Сталину. Он приказал пропустить. Посадка произошла в районе Львова. Генеральный штаб получил документы Словацкого национального совета и информацию К. Шмидке, дававшую полное представление о делах в Словакии. Теперь мы узнали, что в стране действовали широкие антифашистские силы и назревало народное восстание. Стало ясно, почему лондонским политикам было важно осуществить освобождение Словакии без участия внутренних сил Сопротивления и поднять только армию.

Ян Голиан [3]— начальник штаба сухопутных войск Словакии, сотрудничавший с национальным советом, прислал подробную записку о военном положении в стране, дислокации словацких войск, справку об их вооружении, записку об укрепленной линии Арпада, сведения о мадьярских войсках. Он сообщал, что настроение словацких войск антигерманское и просоветское, подавляющее большинство офицеров хотя и не посвящено в планы действий, но будет исполнять приказания руководителей восстания. Германофилов предполагалось обезвредить. Рассчитывали, что Чатлош в последний момент может помочь, так что восстание и вступление советских войск произойдут гладко, без сопротивления и задержки.

Затем Голиан излагал свой план вступления Красной Армии в Словакию. Не вдаваясь в детали, заметим, что план был нереальным. Он не принимал в расчет возможных контрмер гитлеровцев. А самое-то главное — был составлен так, будто не существовало мощной обороны противника на подступах к Карпатам. Предполагалось, что советские войска используют перевалы, занятые словацкой армией, и сумеют за ночь захватить значительную часть страны. Выводы наивно утверждали: «Существует возможность внезапного проникновения войск Красной Армии в Восточную Словакию без малейшего сопротивления и при этом так далеко, насколько это будет возможно в течение одной ночи, прежде чем об этом узнает немецкое и мадьярское командование». И ничего не говорилось о восстании народа!