Иван Калита - Юрий Торубаров Страница 59

А дома Ивана Даниловича ждал Фёдор Иванович Стародубский. Спасли старого князя монахи. Как только Фёдор пересёк порог гридницы, Иван Данилович быстрым шагом подошёл к нему и, взяв за руки, спросил:

— Жив?

— Как видишь, князь, — улыбнулся тот, — да только... — на его глазах навернулись слёзы.

Князь прижал его к груди.

— Прости, Фёдор, — сказал он, — а я тебя... похоронил.

— Знаю, Иван Данилович, знаю. Это постарался мой братец. Ишь, добро моё захотел к рукам прибрать. Сына моего младшенького, опору мою, погубил, — князь Фёдор заплакал, вытирая руками слёзы.

— Так он мне сказал, что Андрей задумал... убить своих братьев.

— Кто, Андрей? Да бог с тобой, князь! Андрей был у меня добрым сыном. У него и в голове такого не могло быть. А чё утворил Василий, тебе расскажет Андреева тётка Варвара. Разреши ей войти, князь.

Иван Данилович кивнул отроку. Вскоре тот привёл перекособоченную старуху. Иван Данилович знавал её в своей юности. То была высокая, статная женщина с волевым, строгим взглядом. А тут... рухлядь, да и только.

— Не узнаешь, князь? — прозвучал её голос. — Да я сама себя не узнаю. Такой меня сделал, — лицо её исказилось болезненной гримасой, — братец. Так рубанул сабелькой, — она головой показала на изуродованное плечо, — что сделал калекой. Не добил меня, видать, подумал, что я кончилась. Всё хотел узнать, где Андрюшенька.

По тону, с какой лаской в голосе произнесла она это имя, Иван Данилович понял, что это был её любимый племянник. Как человек, чувствительный к горю других, он не мог взглядом не выразить сострадания. Это заметил князь Фёдор и не сдержался, чтобы не сказать горькие слова:

— Вот такого сынка он погубил!

Бабка, услышав это слово, вдруг преобразилась:

— Жив он, жив! Я не сказала супостату, где прятался Андрюшенька. Ты уж, князь, — она подошла к Ивану Даниловичу и взяла его за руку, — как он найдётся, окажи ему милость, помоги! Поклянись, князь, что исполнишь мою просьбу! А я буду молиться за тебя, чтобы продлил Бог годы твоей жизни.

— Клянусь. Только в своё время по жалобе Василия я приказал сыскать твоего сына, — он посмотрел на Фёдора, — и сурово его наказать. А оно, вишь, как бывает. А где сейчас Василий? — спросил Иван Данилович, глядя на Фёдора.

— Да, как я вернулся, он сбег. Кто его знает, где он.

— Сам-то ты здорово хворал? — спросил Иван Данилович.

— Здорово. Думал, всё, заберёт меня к себе Господь. Ан нет, монахи выходили.

— Это хорошо. Живи, Фёдор Иванович. Може, и Андрей твой найдётся.

— Дай-то Господь, — Фёдор Иванович перекрестился.

— Найдётся! — уверенно сказала Варвара.

— Давайте прощаться, — князь поднялся, поочерёдно посмотрев на гостей. И как бы извиняясь, пояснил: — делов много. Опять в Орду окаянную ехать надо.

Неожиданно прозвучал голос Варвары:

— Умён ты, князь. Вижу, как Москва силу набирает. Умеешь ты её оградить от ханских загребущих лап. Вот силы она наберётся, и... — старуха сжала кулак и кому-то погрозила, добавив: — Вот найдётся Андрюшенька, он хорошим тебе помощником будет!

Князь подошёл к ней, обнял и поцеловал со словами:

— Спасибо за доброе слово. А попадётся мне в руки Василий, ответит за все свои злодеяния.

На этом они расстались. После их ухода князь, остановившись посреди гридницы, задумался: «Интересные выверты бывают в этой жизни. Попадись мне раньше Андрей, всё, палач бы сделал своё дело. Небо знает, что делать. Оно ведёт нас», — и он быстрым шагом направился в молельную комнату.

А на другое утро, чуть свет, выхода князя из опочивальни ожидал Василий Кочева и купец Елферьев.

— А, Василий! — перешагнув порог, воскликнул князь и добавил: — Как увижу тебя в такую рань, так чую, что опять плохую весть принёс. Ладно, пошли, — князь кивнул купцу, взял их под руки и повёл в гридницу.

Усадив их напротив себя, он вопросительно посмотрел на Кочеву. Тот передал этот взгляд купцу. Елферьев откашлялся, погладил руками бороду.

— Князь, Иван Данилович, — начал он неторопливым, размеренным голосом.

Но князь перебил его:

— Чё это у тебя на лбу, купец?

Тот провёл по шраму рукой:

— А, отметина о моём спасении.

Глаза князя окрутились:

— Как это так?

— А вот так, — и он рассказал о том случае, когда казаки напали на его судно.

Лицо князя насупилось. Он нервно поднялся и подошёл к Василию:

— Боярин, пошто мало посылаешь дружинников?

Боярин посмотрел на князя. Его суровый взгляд заставил того подняться.

— Князь, чтоб охватить все их пути, надобно...

Иван Данилович не дал ему договорить. Он взял его за воротник и приблизил к себе:

— Ты что, не понимаешь? Торговый человек знать не хочет, что делаем мы с тобой, он должен видеть одно — свою защиту! Так?

Отпуская боярина, он повернулся к Елферьеву. Купец неожиданно засмущался, поглядывая на боярина. Князь рассмеялся:

— Боярина испужался? Не бойсь, не обидит! Но ты, — он грозно посмотрел на Кочеву, — не будь нюней. Всех разбойных людей... — он махнул рукой.

Этот взмах можно было расценить как безжалостное отсечение головы.

— Я так, князь, и делаю, — поправляя кафтан, обидчиво произнёс боярин. — Надобно найти управу и на казаков. Кто его грабил, — он кивнул на купца, — думаешь, знает? Може, грабитель, а скорее всего, та вольница. Только с ней сладить посложней. Много их щас там. Пол-Твери, поди, сбежало.

Слова боярина насторожили князя. Он о казаках слышал и раньше, но не придавал этому значения. Замечания же боярина вдруг представили ему угрожающий рост этой вольницы. Он задумчиво сел в кресло.

— С Твери, говоришь, бегут? — глядя в сторону, проговорил он.

— Да, бегут, — повторил боярин.

Князь опять поднялся.

— Мир нужон вот так! — он провёл по горлу рукой. — Тогда найдём управу и на казаков. Вернее, попробуем их взять к себе, пущай стерегут нашу Московскую землю!

— Голова ты, князь! — вставил слово купец. — Быстрей решай только.

— Быстро, купец, не получится. Щас еду в Орду. Отчитаться надо перед Узбеком. Что он скажет. Александра-то я не изловил.

Боярин лукаво посмотрел на князя. Тот ответил ему повеселевшими глазами.

— Тут, — боярин кивнул на купца, — принёс одну весточку. Не знаю, повредит она тебе или нет.

— Говори! — приказал князь купцу.

Тот опять прокашлялся и начал:

— Побывал я, князь, в Риге.