Лжедмитрий Второй, настоящий - Эдуард Успенский Страница 59

Из Чернигова к Дмитрию поскакали гонцы с жалобой на казаков. Дмитрий выслал отряд Скотницкого, нескольких атаманов и сотню поляков с угрозами и увещеваниями. Грабеж прекратился.

Основная армия Дмитрия срочно двинулась к городу, потому что ситуация с грабежом очень обеспокоила царевича.

Посовещавшись с Мнишеком, Жулицким и Дворжецким, Дмитрий еще в дороге продиктовал и выслал к казакам царский приказ вернуть награбленное, говоря, что, если это не будет сделано, он с польским войском придет и сам накажет грабителей.

Впервые профессиональное польское войско противопоставлялось русским частям. Последствия могли быть самые неприятные.

Приказ возымел действие. Наиболее дорогие и заметные вещи были жителям возвращены.

Это в свою очередь расположило в пользу Дмитрия гарнизон крепости во главе с Татевым. Отряд вышел из ворот и положил знамена к ногам Дмитрия.

– Прости нас, государь, и помилуй!

Опять звонили колокола. Опять навстречу царевичу шел ход священнослужителей с иконами и пением. Митрополит благословил Дмитрия.

– Взошло солнце наше жданное!

И вновь поскакали гонцы в Польшу.

И в Москву тоже скакали гонцы.

На пути лежал важнейший город Новгород-Северский.

«Город Гоша.

Ясновельможному пану Казимиру Меховецкому.

28 декабря 5-го года

Высокочтимый пан Казимир. Точно по договоренности с Вами описываю для Вас дела, происходящие в войске императора московского Дмитрия.

Очень много событий прошло за это время.

Пользуясь тем, что наши войска находятся в передышке недалеко от русского города Путивля, я не торопясь расскажу Вам все.

В Чернигове молодой государь с большим трудом сумел получить десять тысяч злотых из казенных денег и расплатился с частью войска. Но этого было недостаточно для полной выплаты, и другая, большая часть рыцарства, захватив одно из знамен, стала строиться, чтобы маршевым порядком возвращаться в Польшу.

Молодой император был в отчаянии. Со слезами на глазах он уговаривал рыцарство не покидать его. Ему грубили и обзывали вором. Если бы не два святых отца, отец Андрей Лавицкий и отец Николай Чижевский, войско бы ушло. К радости императора, отцам капелланам удалось уговорить лучшую его часть вернуться.

От Чернигова мы двинулись к Новгороду-Северскому. Первыми пришли туда казаки. Но они не стали брать город, опасаясь гнева императора, как это случилось в Чернигове. За это время начальник города князь Никита Трубецкой и присланный воевода Петр Басманов сожгли многие дома на подступах к крепости и заперлись в ее стенах.

Когда казаки и наши подошли близко к городу, из крепости стали кричать: „Ага, явились, б-дины дети, на наши деньги!“ – и очень успешно начали стрелять по нашим из пушек, и нанесли большой урон.

Мы стали рыть вблизи крепости шанцы и плести корзины. Ночью мы сделали деревянные башни на санях и утром стали двигать их перед собою. При этом триста человек несли солому и хворост, чтобы сбросить в ров и поджечь вокруг крепости. Русские заметили это и стали стрелять по нашим ядрами и дробом.

Наши, видя, что без сильных пушек, которыми можно было бы пробить стену, нет никакой возможности взять крепость, отступили с немалою потерей.

Царевич был очень опечален. Он почти падал в обморок. Он говорил: „Я имел о поляках лучшее мнение. А теперь вижу, что они такие же люди, как другие“.

Лучшие люди из рыцарства кричали царевичу: „Не порочь нашей доброй славы. Потому что все народы знают, что нам не диковина брать штурмом крепости. И хотя мы не обязаны ходить на приступ, мы не отказываемся, прикажи только пробить дыру в стене, увидишь тогда польскую доблесть“.

(Малое время спустя царевич истинно убедился в правоте слов рыцарства и увеличил к нему свое искреннее уважение.)

На следующий день, благодаря Всевышнему Богу, пришло приятное известие, что царевичу сдаются Рыльск, Камарницкая волость с городом Севском, Курск и Кромы. Царевич и все рыцарство были этим немало обрадованы.

После этого привезли из Путивля 5 осадных орудий и 5 меньших, ввели их в шанцы и стали из них стрелять. И в первый день убили ими в крепости до 60 человек.

Тут к нам подошло известие, что идет на нас царское войско числом 200 000.

Наутро наше войско, призвав на помощь Бога, затрубив тихо в мундштук, вышло в поле. Русские мужественно стали на пути. Оба войска приглядывались одно к другому и выпускали наездников. Царевич сам захотел выехать и схватиться с годуновскими, но пан староста Сендомирский удержал его. Один выстрел из царского войска, и вся кампания завершится.

Опытный воевода Басманов между тем стал стрелять в нас из крепости. Поэтому император отрядил несколько сот казаков, и они несколько раз вгоняли выступающих из крепости обратно в крепость, рубя их саблями.

Главная битва была на другой день. Очень хорошо сражалась рота Неборского, состоящая из 200 коней. Она первая пошла в атаку с двумя другими ротами Крушины и Былинского и смешала полки русских. Отлично действовал капитан Дворжецкий и две гусарские роты г. Фредра и г. Щуки.

А еще наши из пешей роты капитана Станислава Борши отняли у Борисова войска золотое очень дорогое знамя и сильно изранили самого полководца Мстиславского.

Оба войска разошлись с потерями. Причем каждое могло считать себя победившим.

На следующий день, по христианскому обычаю, хоронили тела убитых русских. На месте битвы сделаны были три огромные могилы и в них кидали русских, которых было до 6000.

Когда молодой царь ездил между трупами и видел такое множество убитых его людей с обеих сторон, то сильно сожалел и плакал.

Поляков убитых, в особенности знатнейших, было не больше 20. Их похоронили с великими почестями в центре лагеря возле церкви.

Из простых наших людей погибло до 100 воинов. Их похоронили в малой могиле недалеко от русских могил.

После сражения рыцарство загрустило. Они стали требовать у царя денег. У царевича денег и в этот раз не было.

Товарищи из роты Фредра сказали: „Ты дай лишь нам одним, чтобы другие роты не знали. Мы останемся, и другие роты останутся тоже. Они на нас смотрят“.

Обманутый царевич дал им деньги, но другие роты узнали об этом и еще сильнее обозлились.

Рыцарство отняло у него знамя, сорвало с него соболью ферязь. Притом один сказал: „Ей, ей, ты будешь сидеть на коле“, за что царевич дал ему в зубы.

Выручило царевича только то, что утром к нему подошли запорожские казаки числом 12 000. Они имеют 12 хороших пушек.

Царевич казакам чрезвычайно обрадовался и вознесся духом. Он опять весел и весьма уверен в себе.