Династия Бернадотов. Короли, принцы и прочие... - Стаффан Скотт Страница 57

В наши дни Эрика, наверно, сумели бы как следует подлечить, использовали бы всевозможные эффективные формы терапии и, может статься, адаптировали бы к «жизни вне лечебных учреждений».

Принц Евгений, находившийся в своем поместье в Эстеръётланде, писал на другой день своей подруге Анриетте Койе: «Сейчас выезжаю в Стокгольм на похороны принца Эрика. Его кончина, собственно говоря, не столь печальна, сколь его жизнь. Бесконечная меланхолия сквозит в таком бессмысленном существовании. Невозможно истолковать это иначе, как своего рода стихийное мученичество или жертву».

Успешно выданные замуж дочери принца Карла

Молодцеватый и интересный старый военный принц Карл и его жизнерадостная датчанка-жена Ингеборг имели трех дочерей и одного сына-последыша Карла-младшего (р. 1911), о котором, как сказано выше, речь пойдет в части V. Трех девочек звали Маргарета (р. 1899), Мэрта (р. 1901) и Астрид (р. 1905), и благодаря двум младшим бывший командир 1-го Кавалерийского полка в Стокгольме стал дедом трех королей и даже одной великой герцогини Люксембургской. Вот что значит удачно выдать дочерей замуж.

Ведь в бернадотовском роду рождались преимущественно мальчики, что весьма практично с точки зрения династии.

Вплоть до этого поколения девочек было всего две — дочь Карла XV Ловиса да старая дева Эжени. Три дочери Карла стали первыми принцессами за полвека; Оскар, брат Карла, тоже имел трех дочерей, но они, конечно же, носили титулы графинь, а не принцесс.

Маргарета

Когда в апреле 1916 года с большой помпой состоялась конфирмация принцессы Маргареты, пресса взахлеб писала, что теперь предстоят события нового характера, поскольку в стране опять есть принцессы. И спустя несколько времени Маргарету выдали замуж за датского принца Акселя.

Произошло это в 1919 году (молодая пара так пылала любовью, что оставить их в комнатах с мебелью было просто невозможно, говорила маменька Ингеборг). В Европе рушились троны, в Стокгольме королевские особы собрали чемоданы, чтобы в случае чего бежать от революции, а принц Евгений заявил, что готов ко всему, но намерен остаться в Швеции. Королевское звание упало в цене — и в Швеции тоже.

Тем не менее свадьбу принцессы Маргареты отпраздновали пышно — упряжки четвериком с форейторами, кавалерийские части, представители риксдага, министры и гренадеры. Элин Брандель под своим легендарным псевдонимом Клементина выразила дух времени, когда подсмеивалась над всем этим, в особенности над тем, что председатель ЦОПШ Херман Линдквист, революционер (дедушка замечательного современного историка-популяризатора), участвовал в монархической шумихе — пикантная деталь, которую снова и снова будут повторять разного рода экс-революционеры. Королевские особы теперь стараются как можно меньше бросаться в глаза, отмечала Клементина, однако, когда девятнадцатилетняя, молоденькая, прелестная, но в остальном ничуть не примечательная принцесса (Клементина именно так и писала, вполне светским, хотя и слегка провокационным тоном, который затем на несколько десятилетий выйдет из употребления) выходила замуж, свадьбу устроили шумную и роскошную, «в добром старом сказочном стиле, в какой ни один человек сейчас по-настоящему не верит».

Эффектный финал тоже стоит воспроизвести: «Кто знает, сколько королевских свадеб в старинном великодержавном стиле еще доведется отпраздновать на свете? Всегда пикантно — быть главным действующим лицом на одной из самых последних». Так писала Элин Брандель в 1919 году. Как же она обманулась.

Свадьбы трех дочерей Карла дали старт ренессансу монархии после нервозных послевоенных лет. Свадьба принцессы Маргареты явилась лишь осторожным началом того, что будет. Пресса смекнула, что можно продавать спецвыпуски, много-много спецвыпусков, посвященных королевским брачным хлопотам.

У принцессы Маргареты Шведской и ее супруга Акселя Датского (на одиннадцать лет старше ее, внука Кристиана IX) со временем родились два мальчика — Георг и Флемминг, и Флемминг подарил ей четверых внуков, которые обеспечили по сей день восьмерых правнуков. Сама Маргарета скончалась в 1977-м, на тринадцать лет пережив мужа. Отмечалось, что на ее похоронах подруга жизни принца Бертиля — Лилиан, с которой он только что сочетался браком, впервые официально появилась в ранге шведской принцессы — очередная веха в многопеременчивой истории монархии.

Мэрта, так и не ставшая королевой

Средняя дочь Карла Мэрта в 1929 году вышла за норвежского кронпринца Улафа. Свадьбу сыграли в Норвегии, где ничего подобного не случалось уже несколько веков. К числу восхитительных курьезов относится то, что принцесса Мэрта была норвежской принцессой задолго до того, как стала супругой норвежского принца, — в последние четыре года унии. Улаф, двумя годами моложе Мэрты, родился в Англии как датский принц и звался тогда, как следует отметить, Александром; обстоятельства его рождения и тот факт, что он остался единственным ребенком и мало походил на отца, привели к упорным и достаточно громким слухам, что на самом деле его усыновили. Тем не менее он стал настоящим норвежским королем, так уж происходит в тех кругах; и шведская пресса, которая писала о хоккее с мячом не иначе как об «игре с красным лакированным клубком» и всегда именует Копенгаген малоизвестным среди датчан именем «Конгенс бю», сиречь «Королевский город», — эта пресса неизменно писала о норвежском кронпринце, а затем и короле не иначе как об «этом Улафе».

По случаю помолвки композитор Пер Берг сочинил марш «Кронпринц Улаф», превосходное произведение, которое исполнил стокгольмский оркестр Военно-морского флота, однако в репертуаре оно не задержалось, не в пример маршу того же автора «Герцог Вестерботтенский», посвященному отцу Е. В. К. XVI Г.

Принцесса Мэрта была девушка рослая, статная, предпочитавшая фотографироваться анфас, поскольку в профиль ее нос, бесспорно, выглядел слегка забавно. О ее детстве рассказывают, что как-то раз на уроке истории она не могла подробно рассказать об условиях заключенного в Роскилле мира[161] и просто сказала: «Какая разница, кому принадлежит Сконе — дедушке по маме или дедушке по папе!»

(Точнее говоря, ей бы следовало сказать «дедушке по маме или папиному брату», указывают буквоеды; сами прикиньте почему.)

И ведь подданные, так сказать, со временем тоже это уразумели, по крайней мере те, что заседают в Северном совете.

Свадьбу в Осло бойкотировала Норвежская рабочая партия, чью фракцию в стортинге призвали сидеть дома и в церкви не появляться. На лестнице дома августейших молодоженов нашли бутылку с семьюстами граммами динамита и так и не подожженным фитилем. Зато английский премьер-министр Болдуин[162] заявил на банкете в Лондоне, что «с удовлетворением приветствует состоявшееся в Осло бракосочетание кронпринца Улафа и принцессы Мэрты как гарантию мира в Европе». Английское восприятие окружающего мира зачастую отличается некоторой туманностью, но все же невольно задумываешься, вправду ли британский политик спустя двадцать четыре года после мирного роспуска унии полагал риск возникновения войны между Норвегией и Швецией настолько серьезным.

Когда в 1940 году Германия оккупировала Норвегию, норвежская королевская семья бежала из страны. Король Хокон и кронпринц находились в Лондоне, а кронпринцесса Мэрта с тремя детьми — Рагнхильд, Астрид и Харалдом (р. 1930, 1932 и 1937) — морем отправилась в США, где они могли чувствовать себя в большей безопасности. Ранее Улаф и Мэрта неоднократно бывали в США и еще в 1933-м нанесли визит в Белый дом. Президент Рузвельт, который питал слабость к женщинам и не раз флиртовал на глазах у своей терпеливой жены Элеоноры и далеко не столь терпеливой любовницы Мисси, был совершенно очарован норвежской кронпринцессой, каковая довольно долго жила в Белом доме, прежде чем обзавелась собственной резиденцией. Целых два года, помимо непосредственного окружения Белого дома, Рузвельт чаще всего встречался именно с Мэртой Норвежской. Она гостила на президентской яхте, участвовала в пикниках, плавала с президентом в бассейне. Теперь место рядом с президентом в открытой машине, где ноги обоих укрывал один плед, принадлежало Мэрте, и легендарная Мисси, занимавшая это место прежде, не на шутку возмутилась и в конце концов учинила истерику на одном из официальных приемов. Кронпринцесса Мэрта была рядом с Рузвельтом, когда он пил вечерний коктейль, вдвоем они смотрели новый диснеевский фильм — не какой-нибудь, но «Дамбо». Персонал Белого дома называл ее «the President’s girl-friend»[163], но когда «Чикаго трибьюн» напечатала серию насмешливых и полных намеков статей о принцессе, тот же персонал вознегодовал. Рузвельт велел собирать и отдавать ее детям редкие марки с конвертов своей почты, а она нередко оставалась ночевать в Белом доме, да и президент часто наведывался в ее резиденцию. Медсестру Луизу Хопкинс частенько приглашали для прикрытия, и тогда Мэрта говорила ей: «Будь добра, взгляни, как там дети».