Рассекречено? Правда об острых эпизодах советской эпохи - Владимир Воронов Страница 54

Обозначенный в документе майор госбезопасности Журин — личность реальная. До 1930 года Владимир Дмитриевич Журин — инженер-гидротехник, никакого отношения к НКВД не имевший. Но в декабре того года он был арестован ОГПУ по обвинению во «вредительстве» и получил десятилетний срок, однако отправили его не в лагерь, а в чекистскую «шарагу» — конструкторское бюро ОГПУ, проектировавшее Беломорско-Балтийский канал. Весь состав этого КБ чекисты набрали из таких «вредителей»-инженеров, а сам канал, как известно, строили тоже заключенные, почти 13 тысяч из которых погибло. Журин на той стройке весьма выдвинулся, став один из главных ее технических руководителей, и в 1932 году был досрочно освобожден, а после открытия канала награжден орденом Трудового Красного Знамени, повышен в должности. Но из системы НКВД он уже не ушел и был командирован в Дмитлаг — на строительство канала Москва — Волга. На той стройке сгинуло свыше 22 тысяч заключенных, но сам Журин получил уже орден Ленина и очередное повышение — назначен заместителем главного инженера строительства Угличской и Рыбинской ГЭС. 11 сентября 1940 года приказом НКВД № 1270 Владимиру Журину присвоено звание майора государственной безопасности, что соответствовало тогда армейскому званию «комбриг» (после войны он — генерал-майор инженерно-технической службы). 13 сентября 1940 года свежеиспеченный майор госбезопасности Журин назначен начальником Волгостроя — Волголага НКВД, а по совместительству еще и главным инженером Волгостроя НКВД. Его и считают одним из «крестных отцов» Рыбинского и Угличского водохранилищ, а в экспозиции Угличского музея гидроэнергетики можно видеть подписанные им приговоры о расстреле «саботажников» — не считая тех тысяч и тысяч зэков, сгинувших там на стройке. В документах ГАРФ отложилось немало документов за подписью майора государственной безопасности Журина на имя начальника Главгидростроя НКВД СССР и начальника Оперативного отдела ГУЛАГа НКВД, в которых тов. майор госбезопасности постоянно отбивается от лавины обвинений в «грубых нарушениях содержания заключенных и злоупотреблениях администрации лагеря», в большой смертности заключенных — 20–30 человек в день, в том, что начсостав лагеря — натуральные «бывшие царские палачи, требующие немедленного расстрела»… Так что для деятеля такого масштаба, как майор госбезопасности тов. Журин, эти 294 «добровольных» утопленника — тьфу, песчинка!

Но это лишь одна грань истории. На другой — для чего это все вообще делалось? Казенные версии лепечут, что страна позарез нуждалась в киловаттах — и все такое прочее. Но вчитаемся в строки постановления СНК № 2074 от 14 сентября 1935 года, где говорится: строительство Рыбинского и Угличского гидроузлов начато «для обеспечения необходимого судоходного подхода к каналу Москва — Волга со стороны р. Волга… и для создания водохранилища в районе Молого-Шекснинского междуречья».

Если кто не сразу понял, речь шла о судоходстве исключительно военном: о создании сети каналов и водохранилищ, позволяющей перебрасывать по ним военные корабли. Сначала с Балтики в Белое море, затем — по Волге на Каспий. В перспективе планировалось, что эта водная сеть позволит оперативно перебрасывать корабли Дунайской, Днепровской, Каспийской флотилий, даже Черного и Балтийского флотов, хоть куда — на Север и обратно, на Балтику, на Каспий… У Рыбинского водохранилища на этом Волго-Балтийском пути — роль особая и ключевая. Не говоря уже о той «мелочи», что судостроительные верфи Рыбинска и Горьковской области получали возможность перегонять свою продукцию потребителям из Наркомата ВМФ СССР напрямую — на Балтийский и Северный флоты. С осени 1939 года интенсивность этих «канальных» работ увеличилась многократно: шла Вторая мировая война, в которой Советский Союз по факту уже участвовал — Волго-Балтийскому пути в той войне роль отводилась немалая. Сделать все, как хотели, не успели, но достаточно вспомнить, что корабли Онежской военной флотилии в кампании 1941, 1942 и 1943 годов после окончания навигации по системе озер и каналов уходили на зимовку и ремонт в Рыбинск и Горький… Выходит, эти сгинувшие 294 жителя Мологи, даже имен которых история не сохранила, по сути, наши первые жертвы Второй мировой? Если, конечно, не считать тех, кто сгинул в «освободительном походе» сентября-октября 1939-го и на финской войне…