История чтения - Альберто Мангель Страница 53

Как же каталогизировались эти библиотеки? Хранители первых христианских библиотек составляли списки книг, в которых в первых строках были Библии, потом комментарии к ним, далее труды отцов Церкви (святой Августин первый среди них), философия, юриспруденция и грамматика. Иногда в конце перечислялись книги по медицине. Поскольку многие книги формально не имели заглавия, их обозначали первыми словами текста или давали описательное название. Иногда книги расставляли по алфавиту. Например, в X веке Великий визирь Персии Абдул Кассем Исмаил, будучи не в силах расстаться со своим собранием из 117 000 томов на время путешествия, распорядился нагрузить книги на караван верблюдов, обученных следовать в алфавитном порядке ^[406].

Возможно, самым ранним образцом предметного каталога в средневековой Европе является библиотека собора в Ле-Пюи XI века, но долгое время такой тип каталогизирования не являлся нормой. Во многих случаях книги разделяли по практическим соображениям. В Кентербери в начале XIII века книги в библиотеке архиепископа расставлялись в зависимости от того, какие факультеты в них чаще всего нуждались. В 1120 году Гуго Сен-Викторский предложил систему каталогизации, при которой каждой книге давалось краткое описание (нечто вроде современного резюме), после чего ее относили к одной из трех категорий, соответствующих разделению гуманитарных наук на теоретические, практические и механические.

В 1250 году Ришар де Фурниваль, чьи теории о чтении и памяти я уже описывал ранее, придумал систему каталогизации, в которой библиотека была уподоблена саду. Этот сад, где «сограждане могли собираться и поглощать плоды познания», он поделил на три клумбы – соответственно философия, «науки» и теология, причем каждая клумба состояла из нескольких меньших участков, или areolae, к каждому из которых прилагался список его содержимого, или tabula (как pinakoi Каллимаха) ^[407]. Клумба философии, к примеру, была поделена на три areolae:

«Доходные науки» на второй клумбе делились только на две areolae, медицина и юриспруденция. Третья клумба была выделена для теологии.

Внутри areolae каждой tabula было присвоено определенное число букв, равное числу входящих в нее книг, так что у каждой книги была своя буква, которую можно было поместить на обложке. Чтобы не запутаться в книгах, помеченных одинаковыми буквами, Фурниваль использовал буквы разного цвета и вида: например, одна книга из раздела грамматики была помечена заглавной розовой «А», а другая лиловой строчной «а».

Несмотря на то что библиотека Фурниваля была поделена на три «клумбы», tabulae назначались для подкатегорий не по степени важности, а в зависимости от того, сколько томов у него было по данной теме. Диалектике, к примеру, был отведен целый список, потому что в его библиотеке было более десятка книг, посвященных этому предмету; геометрия и арифметика, по каждой из которых у него было всего шесть книг, умещались в одном списке ^[408].

Сад Фурниваля, по крайней мере частично, был создан по принципам средневековой системы образования, в которую входило семь курсов: грамматика, риторика, логика, арифметика, геометрия, астрономия и музыка. Считалось, что такой набор предметов, разработанный в начале V века Марцианом Капеллой, воплощает в себе все грани человеческой мудрости ^[409].

Примерно за сто лет до того, как Фурниваль предложил свою систему, другие любители книг, такие как отец церковного права Грациан и теолог Петр Ломбард, предлагали ввести новую классификацию человеческих знаний, базируясь на переоценке трудов Аристотеля, чья универсальная система иерархии всего сущего показалась им крайне привлекательной. Много лет их предложения не находили отклика. Но к середине XIII века огромное количество работ Аристотеля хлынуло в Европу (это были переводы на латынь с арабского, сделанные такими образованными людьми, как Михаил Шотландец и Герман Немецкий), и ученым пришлось пересмотреть разделение, которое Фурниваль находил таким естественным. Начиная с 1251 года Парижский университет официально включил труды Аристотеля в учебный курс ^[410]. Как некогда это делали библиотекари Александрии, библиотекари Европы разыскивали Аристотеля. Они обнаружили, что его труды были тщательно отредактированы и прокомментированы мусульманскими учеными, такими как Аверроэс и Авиценна, его главные западный и восточный толкователи.

Аристотель пришел к арабам благодаря сну. Однажды ночью в начале X века калифу аль-Маммуну, сыну полулегендарного Гаруна аль-Рашида, приснился разговор. Собеседником калифа был бледный голубоглазый человек с широким лбом и нахмуренными бровями, сидевший на троне. Этим человеком (калиф узнал его с той уверенностью, которая дается нам только во сне) был Аристотель, и тайные слова, сказанные между ними, побудили калифа приказать ученым Багдадской академии начиная с этой самой ночи направить все свои усилия на перевод греческого философа ^[411].

Но не только в Багдаде собирали сочинения Аристотеля и других греческих классиков. В Каире в библиотеке Фатимидов до суннитских чисток 1175 года находилось более 1,1 миллиона томов, относившихся к этому разряду ^[412]. (Крестоносцы с некоторым преувеличением, вызванным, очевидно, потрясением и завистью, сообщали, что неверные хранили у себя более трех миллионов книг.) Построенная по образцу Александрийской библиотеки библиотека Фатимидов состояла из мусея, архива и лаборатории. Христианские ученые специально приезжали на юг, чтобы воспользоваться ее бесценными ресурсами. В исламской Испании тоже было множество прекрасных библиотек; в Андалусии их было больше семидесяти, и в одной из них – библиотеке халифата Кордовы – в годы правления аль-Хакама (961–976) хранилось около 400 000 томов ^[413].