Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры - Владимир Петрухин Страница 52

Проблема происхождения подобного рода «публичного» утверждения властных полномочий требует специального исследования. Для Европы существенна каролингская традиция — завещая престол Людовику Благочестивому, Карл Великий «призвал к себе своего сына Людовика со всем войском (cum omni esxercitu), епископами, аббатами, герцогами, графами, наместниками: он с миром и честью держал всеобщий совет с ними в аахенском дворце, призывая их пообещать быть верными его сыну и спрашивал их всех от мала до велика (курсив мой. — В. П.; ср. древнерусские формулировки — Вилкул 2009. С. 68), будет ли им угодно, чтобы свой императорский титул он передал своему сыну Людовику» (Теган. 6). Комментатор (А. И. Сидоров — Теган: 78) возводит эту традицию к варварскому праву. Но есть не меньше оснований обратиться к римской имперской традиции утверждения императорской власти сенатом, армией и всем римским народом (см. о римских истоках имперской традиции: ССК: 179–187; Славяне и их соседи 1998).

Для собственно русской традиции характерна договорная грамота Новгорода с Готским берегом (1189–1199 гг.), которая гласит: «Се язъ, князь Ярослав ВолодимѢричь, сгадав с посадником /…/ и с встми новгородъци, подтвердихомъ мира старого /…/ съ всеми нѢмьцкыми сыны, и съ гты, и съ всемь латиньскымь языкомь» (ГВНП: 55; ср. те же формулы в грамотах 1262–1263 гг. — там же, с. 56; и 1316 г. — там же, с. 23).

При этом формула «подтвердите мира» соответствует формуле «построите мира» в договорах с греками 911 и 944 гг. (Колесов 1989. С. 124). Эта формула, как показал Б. А. Ларин, в свою очередь имеет болгаро-византийское происхождение: в собственно русской традиции ей соответствует формула «положите ряд» (Ларин 1975. С. 43). В преамбуле к договору 911 г. обе формулы помещены вместе: «Посла Олег мужи свои построити мира и положити ряд межю Русью и Грекы» (ПРП, I: 6).

Таким образом, становится очевидной и неслучайность употребления термина ряд, наряд в легенде о призвании, и структура договорного текста, опирающегося на те же формулы: «русь, чюдь, словени, кривичи и вси» (Лавр., в Ип. — «вся») призывают для наряда «всю русь». Соответственно по-иному звучит и преамбула к легенде, согласно которой варяги взимали дань с чуди, словен, мери и всех кривичей (ПВЛ): и здесь формула все кривичи указывает на договорную лексику. Из последующего текста ясно, почему все кривичи в буквальном смысле интересовали князей — они жили в верховьях рек, ведущих к главным морским бассейнам: на Западной Двине, Днепре и Волге. Первым государственным актом Рюрика, совершенным после таинственной смерти его братьев «по дъвою лету», была раздача «мужам своим» городов (ПВЛ. С. 13) — «овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому БѢлоозеро». Полоцк в бассейне Двины и Ростов в верховьях Волги были городами кривичей (в ростовском регионе живших с мерей — финским участником призвания князей). Впрочем, уже говорилось (сноска 13), что Полоцк (и дреговичский Туров в басейне Припяти) Начальная летопись (ПВЛ. С. 36) связывает с варяжскими «находниками» Рогволодом и Туры лишь в княжение Владимира Святославича в последней четверти Х в.; соответственно, представления о «всех кривичах», участвовавших в призвании князей, может относиться к эпохе сложения Русского государства при Владимире (и сложения «Древнейшего свода»?). Правда, этому противоречит преамбула к договору Олега с греками, согласно которой князь дает «уклады н рускыа град: первое на Киевъ, та же на Чернигов, на Переаславль, на ПолтѢскъ, на Ростов, на Любеч и на прочаа городы; по тѢмъ бо городомъ седяху велиции князи, под Олгом сущи» (ПВЛ. С. 17). Однако, включение Переяславля, основанного по той же летописи в 992 г. (данные археологии — Комар 2012 — подтверждают эту дату), обнаруживает здесь вставку составителя ПВЛ.

Вслед за этим можно было бы предположить, что летописец, поместивший в ПВЛ тексты договоров с греками, использовал их лексику при составлении варяжской легенды. Однако, как уже говорилось, такому предположению противоречит употребление выражения «все росы» в сочинении Константина Багрянородного «Об управлении империей» (глава 9): в ноябре архонты выходят «со всеми росами» из Киева для сбора полюдья со славянских племен, являющихся их пактиотами. «Все росы» (πάντων των ρως) информатора Константина соответствуют «всей руси» ПВЛ и обозначают дружину киевского князя, собирающую полюдье и кормящуюся у своих данников-славян: ситуация, соответствующая той, которую описывает для севера Восточной Европы легенда о призвании варягов. Недаром призванные князья садятся в славянских городах, а после смерти братьев Рюрик раздает города своим мужам — это традиционный для русской княжеской власти акт раздачи городов на «покорм» дружине (ср.: Пашуто 1965. С. 51–53), этой традиции следовал и летописец, включивший список городов в преамбулу договора Олега.

Итак, в легенде о призвании варягов сохранилась славянская (и даже праславянская) правовая и социальная терминология: «ряд», «правда», «володеть», «княжить» (князь — праславянский термин, заимствованный из германского), — очевидно, указывающая на то, что славяне были активной стороной в установлении ряда и в формировании государственной власти. Ставшее расхожим мнение о том, что в ряде сохранилась и «варяжская» лексика, высказанное еще в начале XIX в., основано на недоразумении — «народной этимологии» имен скандинавских князей: Рюрик якобы прибыл с верной дружиной (тру-вор) и своим домом (синехус) (ср.: Рыбаков 1982. С. 286).

В действительности призванные варяжские князья носили обычные скандинавские имена (Мельникова 2011. С. 201–216). Напротив, скандинавы активно воспринимали славянский язык, славянскую лексику (а затем и славянские имена в самой княжеской семье — ср. имена Святослав, Володислав, Передслава — уже в договоре 944 г., Ярополк, Владимир и т. д.) и, стало быть, славянское право. Датский славист А. Стендер-Петерсен (1953. P. 157–164) специально обратил внимание на восприятие в скандинавской (древнеисландской) среде славянского слова «полюдье» (polutasvarf — ср. однако: Джаксон 2000. С. 139) — обозначение той системы сбора дани, в которую скандинавы включились на Руси. Это еще раз указывает на то, что «ряд» устанавливал договорные отношения скандинавов и славян: чтобы «прокормиться», скандинавская дружина первых князей должна была опираться на поддержку славянских «людей» и городов.

Теперь можно вновь вернуться к вопросу, поставленному выше: с кем же заключался «ряд» легенды о призвании варягов — с «варягами» по НПЛ или «всей русью», как сказано в ПВЛ? Если исходить из договорной лексики — со «всей русью»; если придерживаться традиционных текстологических построений — с варягами, так как упоминание руси считается позднейшей вставкой. Впрочем, А. Стендер-Петерсен (1953. С. 67) утверждал, что «вставлено» как раз упоминание варягов, и именно это упоминание было необходимо во время составления летописи, так как значение имени «русь» в корне изменилось с эпохи призвания и это имя уже относилось к восточнославянскому народу (киевской Русской земле, ср. далее параграф 5).

Следы, обнаруживающие такую трансформацию значения, прослеживаются в самом тексте легенды. В Лаврентьевском, Ипатьевском и Троицком списках ПВЛ к призываемой руси обращается «русь (!), чюдь, словѢни и кривичи и вси». Получается, что сама русь обращается к той же руси, что истолковывалось исследователями как свидетельство присутствия какой-то части руси в Восточной Европе (Ладоге) и участия ее в акте призвания (Д. А. Мачинский и др.). Но в Академическом и Радзивиловском списках сказано: «РѢша руси чюдь, словени и кривичи и вси». Видимо, эти разночтения связаны с упомянутой «двойственностью» локализации руси в летописи — переписчики Лаврентьевского и других списков «исправили» текст, перечислив «русь и чюдь» так же, как они были перечислены в космографическом введении.