Северная Русь: история сурового края ХIII-ХVII вв. - Марина Черкасова Страница 51

Возможно, с явлением сеньориального постоя связано упоминание архаичного платежа – «дара» – в уставной грамоте Иосифо-Волоколамского монастыря на тверское с. Болашково 1591 г. «Дар» предназначался приказчику за варку пива – тот получит в соответствии со старым обычаем «по чему ево подарят и как у них что было». Подобные фразы наводят на предположение, что приказчик непосредственно появлялся в крестьянском дворе на пиребратчине и получал за это какой-то традиционный «дар». Ключнику же полагалась 1 деньга «дара», но если он располагался на постой в крестьянском дворе, то данный хозяин от «дара» ключнику освобождался. Архаическая пошлина «за гостинцы» слугам в размере 4 денег (в дополнение гривны за ведро пива) с выти фигурирует в поздней описной книге Спасо-Каменного монастыря 1701–1702 гг. В ней же находим ещё одно не вполне обычное проявление «гостевания» – во время приезда приказчика в село именно посельские монахи (а не крестьяне) устраивали ему питьё и корм монастырским хлебом. Как обычное вымогательство можно рассматривать требование келаря Дионисьева Глушицкого монастыря Мелхиседека Пересветова с крестьян «гостинцев болших» за пользование брёвенным лесом (1690, заозерская половина Вологодского уезда).

В документах Юго-Западной Руси мёд в составе феодального оброка упоминается уже в XIII в. В уставной грамоте владимиро-волынского кн. Мстислава Даниловича для г. Берестья 1289 г. отмечено взимание с административной единицы «сотни» «по два лукна меду». О включении солода, хмеля, пива и мёда в состав феодального оброка по Северо-Западной Руси свидетельствует комплекс новгородских берестяных грамот и писцовых книг конца XIV–XV в. Согласно уставной грамоте митрополита Киприана 1391 г. домовому Константино-Еленинскому монастырю (Владимирский уезд) обедневшим крестьянам-пешеходцам приходилось к празднику «рожь молоти, хлебы печи, солод молотити, пива варити». Медовый оброк в 3 пуда отмечен в жалованной грамоте Василия III Троице-Белопесоцкому монастырю 1507 г. (Каширский уезд). Оброчный мёд на трёх возах доставлялся зимой в Москву из дворцовой бортной волости Талши Владимирского уезда (1540) Медовое в составе иммунитетных освобождений фигурирует в двух грамотах тверского Отроча, а бражное – в двух грамотах суздальского Спасо-Евфимьева монастыря XIV–XVII вв.

Соловецкий монастырь в 1561 г. установил для своих крестьян из бежецкого села Пузырёва повинность молоть солод на квас приказчикам, слугам и доводчикам. Солод входил в состав «повоза», который доставлялся в Вологду, Белоозеро или в Москву по норме – 4 четверти на одну лошадь с выти. Крестьяне Чухломского Авраамьева монастыря, согласно жалованной грамоте 1584 г., ретроспективно отражавшей старинные порядки времен ещё вел. кн. Ивана Красного, обязаны были варить на настоятеля «четыре пива в игумнове солоду и в хмелю, а своими дровы». В 1584 г. им было разрешено вместо пива варить на монашескую общину «квас без хмелю». На храмовый праздник Покрова Пресвятой Богородицы крестьяне давали игумену 10-пудовую кадь мёда (или по 8 белок за пуд), «с братчины по десятеру хлебов, по меху овса, по носатке пива и по сту яиц». Носатка в словарях определяется по-разному: это и деревянный сосуд для пива с носиком вверху, и бочка с пивом вместимостью в три ведра, и берестяной сосуд цилиндрической формы с ручкой и плотно входящей внутрь крышкой, и ёмкость для сбивания масла, и просто разновидность деревянной посуды. Среди расспросных речей о ярмарке в селе Федосьеве патриаршего Воскресенского Череповецкого монастыря 1675 г., наряду с трёхвёдерной «насадочкой» вина, фигурирует фляга вместимостью в полведра (Белозерье). Насадки нередко упоминаются среди посуды в описях имущества рядом с ковшами, лоханями, стаканами, ушатами, кадками, пивными горшками и кашеварными котлами.

В уставной грамоте Кирилло-Белозерского монастыря 1593 г. варка пива крестьянами без явки приказчикам штрафовалась «гривной без отдачи». Запретительная статья кирилловской уставной 1593 г. в отношении доводчиков и приказчиков как незваных гостей на крестьянские пиры сочеталась с разрешением им хлеба есть или пить, если их позовут. Эти положения в последующих документах 1654 и 1676 гг. отсутствовали. Среди сеньориальных пошлин крестьян Кириллова монастыря в соборном приговоре его старцев 31 марта 1593 г. на первое место поставлены трёхразовые в году праздничные взимания – по две деньги с выти на Пасху, Петров день и Рождество Христово. Для белозерских сел в состав «праздничного» входили также десяток яиц и сыр с выти, выплачиваемые на Петров день и Успение Пресвятой Богородицы (храмовый монастырский праздник). Для вотчин в других уездах этот норматив не действовал.

В уставной грамоте 1676 г. кирилловскими властями было определено количество пива, варимого крестьянами на приказчиков: 4 четверти с выти два раза в год. Подчеркнув однотипность кирилловских уставных, З. В. Дмитриева отметила, что в следующих по времени актах 1654 г. нет постановления о праздничных кормах, поскольку они были включены в переписную книгу 1601 г. и их теперь стали платить крестьяне не только Белозерского уезда, но и остальных кирилловских вотчин. И действительно, по комплексу Колкач и Рукина Слободка суммарно указано 145 и 1/6 вытей (которые «мелки, землею скудны и угодей нет никаких»), а собиралось с них «праздничных» 2 руб. 5 алт., то есть в среднем по 2,9 ден. с выти. Это несколько выше размера, установленного грамотой 1593 г. С белозерской части комплекса Сизьма и дмитровских сёл по переписной книге 1601 г. праздничных платилось ещё больше – с выти по алтыну (6 денег). В сёлах Московского, Клинского, Коломенского уездов это взимание переписью 1601 г. не отмечено. В приговоре волоколамского старца Мисаила Безнина 1595 г. выражена забота о качестве взимаемых с выти солода, пшеницы и конопель, которые должны быть «добре добры». При отсутствии доброго солода крестьяне платили по 2 гривны с выти, а всего с 700 вытей в монастырскую казну сходило 140 руб. за солод.

Пивоварение осуществлялось в самом монастыре присланными от крестьян работниками. В челобитной кирилловских крестьян села Волока Славинского 1690 г. говорилось, что они на стряпчих ежегодно «ростят по сороку солоду и варят по сорок варь пива и болши». Величина «рощи солода» составляла 6 четвертей, и работникам от сушения солода крестьяне платили по 6 ден., а пивоварам по 4 алт. за четверть. В соборном приговоре старцев того же 1690 г. крестьянам определялось «указное число» солода: по 8 четв. на приказчика и по 4 четв. – на нарядчика. Это, в сущности, соответствовало нормам уставной грамоты 1676 г., имевшим широкий территориальный диапазон действия, поскольку списки с неё были разосланы в десятки кирилловских сел Белозерского, Вологодского, Дмитровского, Угличского, Пошехонского, Рязанского уездов.

В уставной грамоте Кириллова монастыря 1676 г. есть любопытный социокультурный момент, связанный с запретом агентам брать у крестьян к праздникам их посуду, а также въезжие и праздничные кормы (во избежание злоупотреблений и «конечного разорения для крестьян от них, слуг»). Параллель можно видеть в уставной грамоте дмитровским бобровникам 1509 г., одна из статей которой также запрещала тиунам и доводчикам брать «насатки» во время своих посещений крестьянских праздников.

В вотчине Спасо-Каменного монастыря, согласно данным описной книги 1702 г., приказчикам полагалось ведро пива либо денежный эквивалент размером в гривну: «кто пива сварит или у кого пир случится». Сеньориальным агентам запрещалось ездить незваными на крестьянские пиры – здесь также имелись в виду и общинные праздники, и индивидуальные (в рамках семьи/двора) мероприятия по случаю рождения младенцев, их крестин, свадеб молодых, «поминок по родителем». В начале XVIII в. эти события назывались уже обобщённо «буде какие дела явятца».