Мария Кантемир. Проклятие визиря - Зинаида Чиркова Страница 50
Мария Кантемир. Проклятие визиря - Зинаида Чиркова читать онлайн бесплатно
Только к рассвету утихомирились и османы — погасли костры, успокоились лошади, утихли заунывное пение рожков, труб и бой турецких барабанов.
Без сил свалился поспать несколько часов и сам Борис Петрович: вместе с сыном, тоже служившим под его началом, объезжал он новое место, нещадно ругался с унтер-офицерами и взводными, матюгался на нерадивых солдат и стращал, что при атаке их труд окупится, а кто не захотел окопаться, пусть пеняет на себя.
Всю ночь трудились люди, солдаты падали от усталости на выкопанные валы, бросали лопаты и кирки и тут же закрывали глаза — даже смерть не была страшна, пусть пропадает всё пропадом.
Однако к утру гигантская работа была кончена.
Ранним утром, едва только посерело в раме открытого полога палатки, Пётр уже был на ногах. Потребовал свежего коня, взял с собой нескольких денщиков и поехал смотреть новый лагерь.
Разместилось русское войско удачно, и Пётр порадовался, что прислушался к советам молдавского князя. Позиция действительно отвечала всем требованиям боя: просторная долина перед лагерем позволяла вывести конницу, а места расположения пушек тоже были выбраны довольно удачно, так, чтобы с разных сторон удобнее было поражать живую силу и конницу противника, забивать его пушки, которых, как знал Пётр, в войске османов было меньше, чем у него.
Просыпался понемногу и османский лагерь. Заунывно зазвучали молитвы муэдзинов, призывавших мусульман к утреннему намазу.
Пётр с высокой вершины холма видел, как усыпанное турецкими солдатами поле и близлежащие холмы зашевелились, разгорелись первые, серые ещё в утренней дымке, костры и сотни, тысячи молящихся упали на землю лицом к востоку...
«Жаркий, однако, будет денёк», — подумал Пётр, и снова властно охватила его тревога. Сердце сжималось от предощущения своей несчастной судьбы, от беспокойства за Россию, за матушку-Русь.
Что будет с ней, когда его убьют или когда турецкий султан снимет с него буйную головушку?..
«Россия не погибнет, — думал он, — а я... Завёл армию сюда, в дикую бескормицу, поверил коварному врагу, Брынковяну, не поверил верному и честному Кантемиру. Кто знал, да и кто застрахован от ошибок...»
Первые лучи солнца застали обе стороны уже на ногах. Готовилась первая атака...
Серый, неясный рассвет ещё только редел над землёй, лёгким туманцем окутывая дали, лески и перелески, лощины и глубокие долины между округлыми холмами, а уж в турецком лагере затянули свою утреннюю песнь муэдзины, сзывая правоверных на утренний намаз. В свою подзорную трубку Пётр, почти не спавший всю эту ночь, видел, как расстелились на земле тысячи турков. Круглые спины и зады их покрывали такое неимоверное пространство, что в душу Петра опять закралось холодное чувство страха и отчаяния.
Но даже после молитвы турки пока не начинали атаку, и Пётр, уже приготовившийся к самому худшему, недоумевал. Не слышалось режущих слух диких завываний труб и рожков, не раздавались резкие крики: «Аллах, акбар!»
И вдруг он увидел, как от лагеря неприятеля отделяется кавалькада на лошадях, изукрашенных так, что сбруя блестела на первых проблесках солнечной зари.
Впереди ехал высокий чернобородый всадник в пёстром турецком наряде с длинной пикой в руках, на конце которой болтался кусок белой тряпки.
Что это, неужто мира просят? У русского царя радостно замерло сердце.
Как он был бы счастлив расцеловать этого турка, с важным и высокомерным видом подъехавшего к передовому посту русских, если бы вёз он условия мира...
Однако с миром приходилось пока подождать. Турок, помахивая белой тряпицей на конце длинной пики, важно объяснил солдатам, что едет к русскому царю с посланием от великого визиря Балтаджи Мехмед-паши.
В царском шатре немедленно собрались все военачальники, за большим столом чинно восседал Борис Петрович Шереметев, блистали расшитыми трёхцветными шарфами генералы и полковники, тут же, нахохлившись и нахмурив густые брови, сидел и Кантемир, молдавский господарь.
Ломаный русский язык, которым слегка владел пришедший турок Ибрагим, позволил офицерам и солдатам передового пикета понять, что он привёз послание от самого командующего турецкими войсками. Сердца затрепетали у всех: авось на этот раз минет чаша сия...
Пётр сидел среди своих генералов почти незаметный в своём тёмно-зелёном мундире с красными отворотами и воротником, в надвинутой на самые глаза чёрной шляпе, без всяких знаков различия.
Он кивнул Борису Петровичу, разряженному в свой самый чистый кафтан, натянутый на красный камзол, обвязанный трёхцветным шарфом, кончающимся двумя серебряными пышными кистями. По красному полю одной из полос шарфа проблескивали золотые нити, а остальные нити в шарфе были пронизаны серебром.
Ибрагим-эфенди вошёл в шатёр, слегка прижал руку ко лбу, потом к сердцу, но не стал усердствовать в поклоне. Он шёл от самого сильного в мире военачальника, был посланцем великой турецкой армии и держал себя соответственно. Взгляд его отмечал в памяти шарфы и нагрудные значки. Он увидел Кантемира, и глаза его сузились от гнева.
Кантемир был тут, в стане врагов порога справедливости, в неизменной своей господарской мантии и высокой шапке владетеля Молдавии.
Петра Ибрагим-эфенди не заметил среди генеральских кафтанов и расшитых шарфов, отнёсся к нему как к самому рядовому среди этих высокопоставленных врагов.
— Что скажешь, посланец великого визиря? — обратился к нему с вопросом Борис Петрович Шереметев, и Ибрагим-эфенди сразу понял, что это и есть самый высший чин в русской армии.
Впрочем, о Борисе Петровиче лазутчики и шпионы много докладывали великому визирю, и потому Ибрагим-эфенди поставил на стол перед главнокомандующим небольшой серебряный не то ларец, не то просто круглую чашечку с крышкой.
— Мой господин... — начал он по-турецки и оглянулся: кто будет переводить его речь, знает ли тут хоть кто-то его родной язык?
— Не в службу, а в дружбу, — повернулся Шереметев всей своей тучной фигурой к молдавскому господарю, — тут из всех нас ты один владеешь столько же турецким, сколько и русским. Переведи, если тебе не в тягость...
— Охотно, Борис Петрович, — оживился Кантемир и обратил свои чёрные глаза к Ибрагиму, — тем более что мы знакомы с Ибрагимом-эфенди довольно давно. Он был приставлен ко мне следить за моими действиями и доносить о них султанскому двору, сбежал из-под стражи и теперь обретается в лагере турецкой армии...
Борис Петрович кивнул седой головой и внимательно поглядел на Ибрагима.
— Говори, — велел ему Кантемир по-турецки, — каждое твоё слово я в точности перескажу главнокомандующему русской армией...
— Прежде хочу тебе сказать, — бешено сверкая маленькими чёрными глазками, торопливо заговорил Ибрагим, — твоя голова скатится с твоих плеч прежде, чем взойдёт луна. Изменникам одна кара...
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments