Мария Кантемир. Проклятие визиря - Зинаида Чиркова Страница 49

— Ибрагим-эфенди ^[19]! — изумлённо воскликнул Балтаджи-паша. — Где ты был и почему не давал знать о себе?

— О, сиятельный великий визирь, — начал кланяться в землю турок, — Кантемир-бей держал меня в заточении, и лишь вот эти несколько бояр помогли мне бежать из плена.

Он махнул рукой в сторону толпившихся в проходе шатра важных людей, одетых в старинные боярские одежды Молдавии.

— Я слушаю тебя, Ибрагим-эфенди, — успокоил своё изумление и гнев великий визирь.

— Кантемир-бей перешёл со своим отрядом на русскую сторону, — почти выкрикнул Ибрагим, — он заточил меня, чтобы я не сообщил тебе, сиятельный великий визирь, о его измене. Только вот эти бояре, оставшиеся верными порогу справедливости — да продлит Аллах дни нашего достопочтенного султана, — помогли мне бежать и сами пришли к твоему шатру, чтобы помочь тебе разгромить русских гяуров ^[20]...

Великий визирь с трудом подавил в себе ярость. Никогда не думал он, что верный Кантемир, с малых лет живший в Стамбуле, совершенно отуречившийся, сделавший так много для порога справедливости — так называли в просторечии султана Ахмеда III, — написавший государственный гимн Турции, который теперь был самым популярным среди янычаров, мог изменить, перейти на сторону русского царя.

Только теперь узнал он об этой измене, и кровь закипела в его жилах. Он считал валашского князя способным изменить султану, больше же доверял Кантемиру. И вот один, которому он не верил, хотя и заставлял его заманивать русского царя в степи Молдавии, остался верен султану, а другой, от которого он даже не потребовал аманата — заложника, сына, в качестве гаранта от измены, оказался предателем...

— И он, и все его сыновья лишатся головы, — спокойно произнёс великий визирь. — Тот, кто изменил порогу справедливости, недостоин носить её на своих плечах. И это будет уже очень скоро. Мы пойдём на приступ русского лагеря и ещё до ночи покончим с ним...

Солнце уже склонялось к западу, когда Пётр, остановившись на самом высоком пригорке лагеря, всмотрелся в приближающуюся лавину османов. Да, они не стали ждать до ночи, сразу по прибытии пошли в атаку.

Впереди, насколько хватал глаз, шевелилась лавина людей, словно бы вся долина и все холмы заполнились этой копошащейся массой.

Дикие крики, резкие звуки рогов и треск барабанов возвестили русскому царю о первой атаке османов.

С неистовыми криками, не соблюдая никакого строя, врассыпную бежали турки к рогаткам русского лагеря, стараясь влезть на частокол, прорваться в укреплённый лагерь.

Но заговорила русская артиллерия, синие дымы разрывов возникали тут и там в самой гуще османских войск. Турки, не обращая никакого внимания на то, что их товарищи десятками падали перед ними, прямо по трупам павших османов лезли и лезли на русский лагерь...

Артиллерия била без перерыва, всё чаще и чаще в гуще турецких войск образовывались плешины, но снова лезли враги на лагерь. Всё поле и холмы вокруг уже покрылись дымками от разрывов, десятки и сотни османов остались лежать под ногами бегущих на приступ соплеменников.

Только быстро спустившаяся южная ночь спасла русский лагерь от уничтожения и захвата.

Затрубили турецкие трубы и рожки, затрещали барабаны, призывая оставшихся идти на отдых, на вечерний намаз.

Пётр быстрыми шагами колесил вокруг рогаток лагеря, подсчитывая потери и решая в уме одному ему ведомые задачи.

Военный совет собрался в палатке Петра. И первое, что сказал Пётр своим советникам и генералам:

— Мы в узком месте, здесь не развернётся конница, места мало и для артиллерии. Хочу, чтобы и вы сказали, необходимо ли подалее перенести и укрепить лагерь, в более просторное место перейти...

И советники закивали головами: да, лагерь был неловко обустроен, верхушка невысокого холма не давала возможности развернуться ни артиллерии, ни пехоте, ни коннице.

— Что ж, командуй, Борис Петрович, — обратился Пётр к Шереметеву, — лагерь перенести подалее и укрепить, утром чтоб был готов к отражению неприятеля...

Он повернулся к Кантемиру:

— Ты, князь, знаешь все эти места. Что посоветуешь?

Кантемир молча взял большой лист бумаги и, сверяясь с картой, начал рисовать синим грифелем.

— Здесь река, — пояснял он, — отдаляться от неё нельзя, вода надобна, здесь большой высокий холм, далее ещё один холм, а между ними широкая долина. Пожалуй, самое лучшее место для нового лагеря.

Пётр всмотрелся в план, нарисованный Кантемиром, жестом руки пригласил всех своих советников обсудить его.

Мнение у всех было одно: перенести лагерь туда, куда посоветовал князь Кантемир.

— Что ж, — решительно сказал Пётр, — действуйте. Чтобы к утру всё было готово... — повторил он.

Широкими шагами вышел он из палатки по окончании военного совета и прибрёл к шатру Екатерины. Она уже ждала его с ужином.

— А ну как в полон попадём, Катеринушка? — в ужасе спросил её Пётр.

— Ну и что? — спокойно ответила она. — В полон так в полон, а Бог не выдаст — свинья не съест. Уповать будем на Господа.

Пётр упал на колени перед образом Пресвятой Богоматери и долго молча молился, истово крестясь. И только потом он спокойно, без всяких ночных видений, заснул на плече Екатерины. Она не спала всю ночь, чтобы не потревожить его сон.

Легко сказать — перенести лагерь. Ведь это надо перевезти сотни обозных телег, сцепить их вместе, расставить частокол, вкопать рогатки, перевести на новое место сорок тысяч солдат.

Но эти же сорок тысяч и сделали всю работу...

При свете факелов и костров они копали землю, вколачивали колья частокола, пели свои заунывные песни и трудились. Не привыкать было им к земляной работе — солдат не столько стреляет, сколько землю копает.

Прямо на виду у всего лагеря, потихоньку передвигающегося на новое место, проходил ночной отдых османов. Они не копали землю, жгли костры, и всё вокруг было усеяно этими ночными огоньками.

Всю ночь кричали унтер-офицеры, всю ночь копали землю и прилаживали частоколы солдаты, и лишь на рассвете можно было сказать, что работа почти закончена.

Фронтальная часть нового лагеря была достаточно хорошо укреплена, артиллерия расставлена как полагается, пушки перетащены на новое место, и подготовлены места для стреляющих.

Одно только не успел сделать Борис Петрович, тоже не спавший всю ночь: тыльная часть лагеря не была окопана и упрочена частоколом, лишь обозные телеги сцеплены были дышлами и торчали в небо их длинные рогатки.