Искушение фараона - Паулина Гейдж Страница 50

Место рядом с Шеритрой было занято Хармином, и девушка, казалось, не имела ничего против. Время от времени он до нее дотрагивался – касался руки, плеча, а однажды Хаэмуас заметил, как он украшает голову девушки цветком белого лотоса. Она усмехнулась, а он что-то сказал ей в ответ. «Что происходит с нами сегодня? – размышлял он, охваченный радостью. – Такое чувство, словно дом захватили некие божества веселой беспечности, и теперь кажется, что в любую минуту могут случиться самые необыкновенные чудеса».

Гости не расходились до самой зари. И даже когда, повинуясь правилам хорошего тона, они поняли, что наступила пора прощаться, хозяева собрались на причале, погруженном в серую зыбкую полутень рассвета, словно им не хотелось расставаться с гостями, хотелось насладиться их обществом до самой последней минуты. Вглядываясь в бледные лица собравшихся, Хаэмуас с удивлением заметил среди них Шеритру. Его поразило общее для всех выражение взволнованности, жадного интереса. Никто не был пьян, но все по-прежнему находились в приподнятом, возбужденном состоянии, хотя усталость уже давала о себе знать. Факелы, всю ночь горевшие на лодке гостей, перед самым их отплытием были потушены. Табуба, Сисенет и Хармин, выразив хозяевам свою признательность и благодарность, ступили на борт, а вся семья Хаэмуаса стояла и смотрела, пока лодка постепенно не скрылась из глаз, уносимая темной, маслянистой на вид водой. Нубнофрет вздохнула.

– День сегодня будет жаркий, – сказала она. – Знаешь, Хаэмуас, они удивительно приятные люди, и, должна сказать, я совсем не против пригласить их к себе еще раз, хотя выговор у них провинциальный, а что касается вкуса, то он, мягко говоря, несколько странный.

Повторное приглашение со стороны его жены, вызванное не чем иным, как только желанием вновь встретиться с этими людьми, было уже само по себе высокой похвалой и проявлением ее особой милости. Странно, но Хаэмуасу это было приятно. Он, однако, не мог согласиться с ней в том, что акцент выдавал в этих людях провинциальных жителей. Дела часто заставляли его ездить по стране, он видел гораздо больше мест, нежели она, и Хаэмуас знал, что если бы когда-либо прежде ему довелось слышать подобное произношение, он, несомненно, узнал бы его.

– Да, они очень интересные люди, – произнесла Шеритра, а потом добавила: – И моя компания пришлась им по душе, они разговаривали со мной, не просто соблюдая правила приличия.

Никто из присутствующих не решился высказаться по этому поводу, опасаясь, что Шеритра может что-нибудь неверно истолковать и тогда вечер для нее окажется испорчен.

– Сисенет очень начитан, – заметил Гори. – Жаль, отец, что тебе не удалось провести с ним больше времени. Я рассказал ему о гробнице, посетовал, что мы не до конца понимаем, что именно изображено на стенах, и он обещал помочь. Ты ведь не против?

Хаэмуас задумался. Он испытывал некоторое чувство вины из-за того, что обменялся со своим гостем лишь несколькими фразами, но его не покидало ощущение, что Сисенету вообще не свойственна разговорчивость и что этот человек вполне доволен обществом себя самого.

– Меня беспокоит только одно – чтобы он не оказался одним из тех любителей, что ищут лишь новых развлечений, – ответил Хаэмуас. – Но ты ведь в состоянии и сам в этом разобраться и принять необходимые меры. Возможно, у него найдется что добавить к нашим изысканиям.

Нубнофрет широко зевнула.

– Какой очаровательный молодой человек Хармин! – сказала она, моргая, как сова, ослепленная утренним светом. И Хаэмуас, несмотря на усталость, почти воочию видел, как в ее огромных темных глазах загораются тайные планы. «О, прошу тебя, только не произноси ничего вслух, – мысленно умолял он жену. – Я тоже заметил, что и Шеритра обратила на него внимание, но случайное слово, произнесенное в такой момент, вызовет у нее одно лишь презрение, и тогда придется оставить надежды». И Нубнофрет не стала развивать свою мысль. Она опять зевнула, пожелала всем доброго утра и направилась к себе. Шеритра взглянула на отца.

– Они все очень приятные, – произнесла она со смыслом. – Вообще-то, мне они понравились.

Хаэмуас обнял дочь за худенькие плечи, внезапно охваченный жгучим желанием защитить свое горячо любимое дитя.

– Пора немного поспать, – только и произнес он, и вдвоем, не размыкая объятий, они направились к дому.