Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море - Анатолий Юновидов Страница 49

Первыми к использованию корректировочных постов на Черноморском флоте прибегли там, где это больше всего требовалось, — в Одессе. После успешных корректировок огня, проводившихся в отряде кораблей Северо-западного района, этот метод решено было как можно быстрее освоить и новыми кораблями Черноморского флота, обладавшими и более высокой маневренностью, и более значительной дальнобойностью орудий. Под наблюдением помощника флагманского артиллериста эскадры такие стрельбы, которые должны были явиться образцовыми, было решено провести на лидере «Ташкент» и применить полученный опыт на других новых кораблях флота.

Корректировочный пост был подготовлен на «Ташкенте» еще во время перехода. В его состав вошли командир группы управления БЧ-2 лейтенант Борисенко, два радиста, Фишич и Скворцов, и выделенный для огневого прикрытия краснофлотец Чащин, имевший ручной пулемет Дегтярева. Корректировщики были еще затемно высажены корабельным баркасом и скрытно вышли в назначенную им точку побережья.

По прибытии корабли перешли в оперативное подчинение командира отряда кораблей Северо-западного района Черного моря контр-адмирала Вдовиченко, который в середине дня сам поднялся на борт «Ташкента», чтобы понаблюдать за применением новых орудийных башен «Б-2ЛМ», установленных на лидере накануне войны. В 15.40 лидер покинул внешний рейд Одесского порта и направился в район Дофиновки в сопровождении одного из эсминцев. Эсминец занял позицию в 65 кабельтовых от берега и приступил к боевому маневрированию на артиллерийском зигзаге.

Получив от корректировочного поста исходные данные, в 16.00 лидер произвел первый залп. От корректировочного поста по рации поступило сообщение что «залп упал в расположении противника».

После двукратного внесения поправок «Ташкент» с четвертого залпа перешел на поражение целей беглым огнем. Ведя интенсивную стрельбу с 15-секундными промежутками между залпами, благо 130-мм 2-орудийные башенные артустановки лидера ^[165] могли при необходимости развить и втрое большую скорострельность.

Беглый огонь оказался довольно эффективным — на корабль поступили донесения об уничтожении 6 вражеских автомашин, прежде чем румынская техника с похвальной быстротой успела эвакуироваться из зоны обстрела.

После этого лидер перешел на стрельбу шрапнелью, так как в зоне действия осталась только вражеская пехота. Румыны как могли начали противодействовать работе корректировочного поста. Район его предполагаемого места нахождения был обстрелян из минометов, а в эфир вышел лжекорректировщик, который стал передавать на «Ташкент» не верные координаты. Корпост вынужден был передать что «действительны только сообщения с фамилиями своих радистов». После этого каждая корректура сопровождалась импровизированным «паролем»: «Королеву… Мухину… Козленке… Айзину…». Исчерпав все знакомые фамилии, радисты корпоста в конце концов перешли на свои собственные: «Фишичу… Скворцову…», но к этому времени вражеский радист уже прекратил свои передачи.

В 16.34 вблизи лидера разорвались два снаряда желтоватого дыма, которые командиром БЧ-2 старшим лейтенантом Новиком были классифицированы как «снаряды бризантного действия, калибр дюйма четыре-пять». Из второй башни доложили, что огонь ведется из лесопосадки, но обнаружить батарею наблюдательные посты лидера не смогли. Лидер артиллерийским зигзагом вышел из зоны обстрела. По приказу контр-адмирала Вдовиченко эсминец «Смышленый» и два малых охотника поставили дымзавесу.

После этого лидер предпринял попытку обнаружить батарею, маневрируя в 80 кабельтовых от берега. Однако батарее удалось пристреляться по лидеру раньше, чем наблюдатели успели ее засечь. «Смышленый» опять выставил завесу, и «Ташкент», выйдя из зоны обстрела, снова повторил попытку, подойдя к берегу теперь уже на 70 кабельтовых.

На этот раз румыны не успели добиться накрытия лидера. Их снаряды еще продолжали ложиться с недолетом, когда отсветы залпов батареи были обнаружены дальномерщиком Подгорным и командиром БЧ-2 «Ташкента», старшим лейтенантом Новиком. После того как батарея была обнаружена, ее стал наблюдать и корректировочный пост. Лидер сократил расстояние до 54 кабельтовых и повел беглый огонь из всех башен. В 17.03, после 97 снарядов, выпущенных с начала переноса огня на район действия батареи, румынские артиллеристы перестали отвечать, и лидер прекратил стрельбу, после чего «Ташкент» ушел в Одессу, не рискнув в виду неприятеля снимать корректировочный пост.

Ход боя произвел сильное впечатление на командира Северо-западного района Вдовиченко. Контр-адмирал объявил благодарность экипажу лидера и приказал передать семафором на все корабли соединения: «Учитесь стрелять и вести себя под огнем противника у лидера „Ташкент“». Личный состав корректировочного поста, не понеся потерь, к ночи смог вернуться на лидер.

Однако уверенности в том, что батарея противника подавлена, у командования не было, и эсминец «Фрунзе» как имевший наибольшие успехи в контрбатарейной борьбе получил задание установить точное местоположение батареи, обстрелявшей «Ташкент», и направился в район, из которого ушел лидер. При приближении эсминца румынская батарея снова возобновила огонь. Командир «Фрунзе», капитан-лейтенант Бобровников, никогда не запрашивавший в подобных случаях поддержки одесских береговых батарей, отдал приказ лечь на курс сближения с целью. Эсминец завязал с батареей огневой бой, и вскоре румыны прекратили огонь. Однако позднее огонь по эсминцу был открыт снова, теперь уже с другой позиции. Открыла ли огонь еще одна батарея или противник сменил позицию на запасную, осталось невыясненным, так как один из первых же снарядов попал в эсминец на стыке борта и палубы в районе машинного отделения. В месте попадания снаряда образовалась пробоина, но повреждений внутренних механизмов корабля при проведенном осмотре обнаружено не было. Осколками снаряда был убит один краснофлотец и ранено еще четыре члена экипажа, в числе которых оказался и сам Бобровников. Осколок снаряда залетел на мостик, попав в спину командиру эсминца.

«Фрунзе» прекратил бой и, поставив дымзавесу, ушел в базу. За ночь пробоина была заделана, а в полночь из военно-морского госпиталя, как доложил в штаб базы его начальник Харитонов, «сбежал раненый командир эсминца Бобровников». Утром Бобровников позвонил в штаб базы и, не вдаваясь в подробности, доложил о готовности эсминца к выходу в бой. О своем ранении он говорил лаконично: «На мостике ранило, на мостике и вылечусь». Опасаясь за судьбу эсминца, капитан-лейтенант продолжал командовать кораблем до его возвращения в Севастополь, не желая никому доверить «Фрунзе» в сложных условиях непрерывных налетов авиации противника и артиллерийских обстрелов. Уже в Севастополе Бобровникову стало хуже, и он снова попал в госпиталь, в котором пробыл на этот раз уже почти 4 месяца.

По иронии судьбы, во временное командование «Фрунзе» вступил именно командир «Ташкента», капитан 3-го ранга Ерошенко, корабль которого в это время находился на ремонте и довооружении. Ерошенко, под командованием которого на 30 августа не были вовремя обнаружены самолеты противника, повредившие «Ташкент», и командуя «Фрунзе», поставил эсминец в уязвимое положение, остановив его в момент возможного появления вражеской авиации. В результате рокового стечения обстоятельств корабль, ради которого Бобровников рисковал своей жизнью, был потоплен немецкими пикировщиками через несколько недель после того, как он снова попал в госпиталь.