Адвокаты Гитлера. Правда о войне, или Почему врут историки - Олег Козинкин Страница 49

В этом случае слова Сталина были совершенно правильны: ни в коем случае нельзя было допустить в официальных документах прямых указаний и упоминаний о приведении в повышенную и полную боевые готовности РККА перед 22 июня. И тем более нельзя было упоминать о мобилизации в армии и стране (или хотя бы в западных округах). А вот дальше – опять словоблудие и вранье с демагогией, рассчитанные на то, что основная масса граждан просто не понимает, что такое «приведение в полную боевую» или хотя бы в «повышенную боевую» готовности и насколько проводимые до 22 июня мероприятия в армии и особенно в частях западных округов соответствуют перечню мероприятий при приведении частей в повышенную и полную боевые готовности.

«…Особенно тяжёлым по своим последствиям было запоздание с приведением в полную боевую готовность тех соединений приграничных военных округов и гарнизонов укреплённых районов, которые должны были вступить в сражение сразу же после вторжения врага. Это было в значительной мере связано с просчётом в оценке времени нападения Германии и боязнью спровоцировать немцев. Только в ночь на 22 июня пограничным округам была передана директива Наркомата обороны о приведении войск в боевую готовность. Она запоздала с поступлением в войска и характеризовалась нечёткой постановкой задач. Войска (кроме флота и соединений Одесского военного округа, принявших необходимые меры по инициативе наркома ВМФ и командующего ОдВО) не успели занять оборонительные позиции, сменить аэродромы, поднять самолёты в воздух, осуществить другие, необходимые в той обстановке, мероприятия…»

Такое ощущение, что эти пассажи «суходеевы» регулярно просто переписывают из «Решений XX съезда КПСС». Сплошной набор застарелых штампов.

Но о «запоздании» «с приведением в полную боевую готовность» стал говорить именно Жуков и прочие, после смерти Сталина. Все эти годы они «убеждали» страну, что только в ночь на 22 июня в западные округа и пошло распоряжение о приведении в боевую готовность частей этих округов. Что конечно же «запоздало» и в итоге и стало «причиной трагедии лета 1941-го» и привело к разгрому РККА в 1941 году. Мол, не дал Сталин привести в б/г войска заранее – вот и «профукали» нападение…

Однако в реальности руководство НКО и ГШ не проконтролировало выполнение распоряжений от 12–18 июня 1941-го о приведении частей западных округов в повышенную и в полную боевую готовности. Да и последнее распоряжение с требованием встретить врага в полной боевой готовности (дословно: «…войскам Ленинградского. Прибалтийского. Западного. Киевского и Одесского округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев, или их союзников…» ), так называемую «Директиву № 1» от вечера 21 июня 41 года, так передали в округа, что некоторые воинские части принимали её уже под обстрелом, ранним утром 22 июня. Передавали короткий важный текст, по сути – «сигнал боевой тревоги», несколько часов! Они же пришли к Сталину в 20.50 и ушли от него ещё в 22.20! По словам Жукова, Ватутин сразу же, чуть не бегом, получив текст «Директивы № 1», убыл в Генштаб отправлять её в округа. Но отправить «смогли» только в 00.30, и в округа «Директива № 1» приходила с 00.30 до (примерно) 1.20! Но если в Одесском округе (как и на флоте) даже в этих условиях смогли до нападения Германии поднять войска по тревоге и привести в полную б/г, то в остальных – до частей довели это требование «Директивы № 1» (о приведении в боевую готовность) только в момент нападения! (об этом подробнее в следующей главе).

«…Одна из причин создавшегося положения заключалась в том, что И. В. Сталин, возглавлявший руководство партии и страны, считал, что Германия не решится (пока ведёт войну с Англией) нарушить заключённый с СССР пакт о ненападении, а развёртывание её войск на советской границе проводится с целью политического давления, чтобы добиться уступок от Советского Союза. Он рассматривал поступившие данные о подготовке германского нападения в июне – как провокационные…»

Ну, так Сталин совершенно правильно считал, что Гитлер не нападёт на СССР, пока по-настоящему воюет с Англией. Однако к июню 1941-го на западном фронте особой войны уже не велось, и Сталин хорошо понимал, о чём «договорился» Гесс с Черчиллем 10 мая 1941-го. Сталин знал суть договорённостей Гесса с англичанами о том, что Англия и Германия прекращают активные боевые действия. Сталин знал суть того самого «почётного мира», после которого Англия перестала воевать фактически и реально, давая возможность Гитлеру все части бросить против СССР. И этого ему было достаточно для понимания ситуации. Сталин знал, что руки у Гитлера развязаны на Западе и нападения стоит ждать со дня на день. И Сталин не «рассматривал поступившие данные о подготовке германского нападения в июне как провокационные…». Читайте книги разных исследователей и историков.

Дальше авторы опять повторяют глупость о том, что «Сталин не давал согласия на приведение в полную боевую готовность» частей западных округов, и при этом привязали как «доказательство» – слова Мерецкова. А ведь Сталин говорит Мерецкову только о своих надеждах и планах, но никак не о своём «убеждении» и тем более – «в начале 1941 года».

«…Стремясь оттянуть военное столкновение с Германией, чтобы использовать выигранное время для подготовки армии и страны к обороне, И. В. Сталин не давал согласия на приведение войск пограничных округов в полную боевую готовность, считая, что эти меры могут быть использованы правителями Третьего рейха как предлог для развязывания войны. Маршал К. А. Мерецков вспоминал, что в беседе с ним в начале 1941 года „И. В. Сталин заметил, что пребывать вне войны до 1943 года мы, конечно, не сумеем. Нас втянут поневоле. Но не исключено, что до 1942 года мы останемся вне войны”! (К. А. Мерецков. На службе народу. М., 1968, с. 202)…»

«…Как писал Черчилль в своих мемуарах, Сталин в беседе о предвоенной обстановке сказал ему: „Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнётся, но я думал, что мне удастся выиграть ещё месяцев шесть или около этого”. (Churchill W. The Second World War. Boston, 1950, Vol. III, p. 496)…»

А вот это – совершенно верно сказал Сталин. Уж от кого-от кого, но от Черчилля, что спал и видел, как бы впихнуть Гитлера в Россию, ждать помощи и тем более верить ему в его уверениях и предупреждениях может только наивный. И целью Черчилля было только одно: сообщая о датах (чего он на самом деле никогда не делал и никакой даты не сообщил реально), Черчилль именно развязыванием войны и занимался. Однако же, когда Черчилль от МИ-6 получил 12 июня точную дату, сообщать её Сталину он не стал. Её передали в Москву, в контору Берии, К. Филби сотоварищи, та самая «кембриджская пятерка». И именно после получения сообщения от «Кембриджцев» (и не только) и было передано вечером 13 июня по радио то самое «Сообщение ТАСС», опубликованное 14 июня в газетах. А 14–15 июня в Киеве и Риге получили свои Директивы о начале выдвижения войск второго эшелона к границе и стали их выдвигать.

А вот слова врага всегда интересны.

«…Характерно и признание немецкого генерала 3. Вестфаля в написанной в 1950-е годы по заданию министерства обороны США статье „Война расширяется”: „Сталин, конечно, знал, что на его западной границе сосредоточиваются немецкие дивизии. Он знал, чем это было вызвано, и соответственно укреплял свои силы. Несмотря на это, Сталин до самого последнего момента надеялся, что до войны дело не дойдёт. Таким образом, стратегически он был готов к наступлению немцев, начавшемуся в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 г., но тактически оно застало его врасплох” (Роковые решения. М., 1956, с. 61)…»