Эпоха Михаила Федоровича Романова - Дмитрий Иловайский Страница 48

Гости, гостиная и суконная сотни в своей записке также изъявили готовность помереть за святые церкви и государево здоровье; относительно Азова они отвечали, что в том государева воля, а относительно ратных людей и запасов, то дело служилых людей, «за которыми имеется государево жалованье, многие вотчины и поместья». А они, «гостишки и торговые людишки, от беспрестанных служб (в таможенных головах и целовальниках) и от пятинных денег, которые давали в Смоленский поход, оскудели и обнищали, а торжишки у них в Москве и других городах отняли многие иноземцы, немцы и кизильбаши; торговые людишки, которые ездят по городам для своего промыслишка, оскудели до конца от задержания и насильства государевых воевод». При прежних государях — добавляли они — в городах ведали губные старосты и посадские люди судились промеж себя, а воевод в городах не было, были только в украинных городах для береженья от турских, крымских и ногайских татар. В том же смысле и в том же жалобном тоне отвечали сотские и старосты черных сотен и слобод и всех тяглых людей. По их словам, они также оскудели и обнищали от великих пожаров, пятинных денег, даточных людей и от подвод, которые давали в смоленскую службу, кроме того, от поворотных денег, городового земляного дела, от великих государевых податей, целовальничьей и прочей службы. Так иногда в разных городовых приказах от них служат по 145 человек целовальников, да на земском дворе 75 человек ярыжных, да извозчики с лошадьми на случай пожарного времени, и всем этим целовальникам, ярыжным и извозчикам идут от них ежемесячно большие кормовые и подможные деньги. «И от той великой бедности многие тяглые людишки из сотен и слобод разбрелися розно и дворишки свои мечут».

Из всех этих мнений, вероятно, дьяками, под руководством печатника Лихачева, была сделана краткая выписка. Общее заключение сводилось к тому, что большинство Земского собора, в особенности служилое сословие, склонялось в пользу принятия Азова под Московскую державу. Но рядом с тем поднимались многочисленные голоса, вопиявшие о своей бедности и против разных злоупотреблений и неправд. Причем между сословиями обнаружились взаимное недоверие и желание служилых людей возложить бремя военных расходов на известные имущие классы. По всем признакам, государство далеко еще не оправилось и от Смутного времени, и от сильного напряжения, причиненного злосчастным Смоленским походом Шеина. При таких условиях, если возьмем в расчет и крайне миролюбивый характер Михаила Феодоровича, то нисколько неудивительно, что его окончательное решение было против принятия Азова в свою державу. Казалось бы, на юге повторилось то, что 60 лет тому назад произошло на востоке: как тогда казаки покорили Татарско-Сибирское ханство и ударили им челом московскому царю; так теперь казаки же завоевали Татарско-Азовскую Орду и предлагали ее московскому государю. Но обстоятельства были другие: за Азов приходилось вступать в борьбу с могущественной Оттоманской империей и еще сильною Крымскою Ордою. К тому же посланный для осмотра Азова дворянин Афанасий Желябужский воротился и донес, что городские укрепления в значительной степени разрушены, а исправить их в скорости невозможно. Наконец, как справедливо писал Михаилу Феодоровичу молдавский господарь Василий Лупул, нельзя было положиться и на самих казаков, которые тогда совсем не отличались верностью и постоянством; между тем как султан Ибрагим готовил новое большое войско и решил во что бы то ни стало возвратить Азов. Поэтому турецкий посланник Мустафа Челибей, в марте приехавший в Москву, нашел здесь любезный прием; а в конце апреля уже написана царская грамота атаману Осипу Петрову и всему Донскому войску, заключавшая приказ, немедленно очистив Азов, отойти к своим старым куреням и обещавшая зато казакам государево жалованье. С этою грамотою был отправлен дворянин Засецкий. Два донских атамана, Наумов и Сафонов, пришедшие с просьбою принять Азов и прислать помощь, были пока задержаны в Москве, а их есаул Родионов и 15 товарищей отпущены вместе с Засецким. Донцы нисколько не противились и поспешили исполнить царский приказ: очевидно, их уже самих тяготило сидение в разрушенном Азове, в ожидании нового прихода турок и татар. Засецкий, в сопровождении казацкого атамана Иванова, воротился и донес об очищении Азова. В конце июля того же 1642 года царь послал на Дон дворянина Тургенева вместе с задержанными атаманами. Тургенев повез похвальную грамоту казакам за их послушание, 2000 р. денег и 200 поставов сукна. С Воронежа велено доставить им 2500 четвертей хлебного запасу и 200 ведер вина, а из Тулы 250 пудов пороху ружейного и 50 пудов пушечного, да 300 пудов свинцу. ^[15]