Навстречу Восходящему солнцу. Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией - Дэвид Схиммельпеннинк ван дер Ойе Страница 48

* * *

Перспектива возникновения японского плацдарма на Азиатском континенте быстро превратилась в первый дипломатический кризис правления Николая II. Александр III умер 20 октября 1894 г., и наследник в первый момент как будто совершенно растерялся перед лицом своих новых обязанностей. Его отец, который всегда был не очень высокого мнения о способностях цесаревича, плохо подготовил его к задаче управления империей. Когда Гире представил новому царю свой первый доклад, Николай застонал: «Я ничего не знаю. Покойный государь не предвидел своего конца и не посвящал меня ни во что» ^[82]. Но вскоре царь оправился от шока и начал вникать в государственные дела.

Первым инстинктивным побуждением Николая в роли нового правителя России было пойти по стопам отца. Он оставляет на своем посту министра финансов Сергея Витте, чье влияние будет только возрастать в первые годы нового правления. Хотя новый царь и не очень любил надменного министра, сильная личность Витте быстро взяла верх. Как вскоре стало многим понятно, молодой правитель патологически не выносил конфронтации, так что поначалу он посчитал, что будет проще уступить властному Сергею Юльевичу ^[83]. Какое-то время Витте даже имел весомый голос во внешней политике, которую при Александре III в своих руках держали император и его министр иностранных дел.

Когда в январе умер Гире, выбор преемника тоже не стал радикальным шагом. Сначала обратились к послу в Лондоне, но 73-летний Егор Сталь мечтал только о комфортной старости и учтиво отклонил предложение. Следующим в списке был другой профессиональный дипломат с длинным и почетным послужным списком — князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский, который в то время находился при дворе в Вене. Денди и совершенный сноб, Лобанов был не в большой чести у своего предшественника, который, по слухам, как-то отозвался о нем: «Чего же вы хотите, он всю жизнь прослужил генеральным консулом». ^[84] Хотя князь также служил и в Стамбуле, его в первую очередь интересовали европейские события, и чиновники в Азиатском департаменте жаловались, что новый министр иностранных дел мало знает Восток. Барон Розен вспоминал: Лобанов «не был сведущ в дальневосточных делах, что вполне естественно, поскольку он принадлежал к поколению, чьи представления о Китае и Японии в основном сводились к изображениям мандаринов с хвостиками на коробках с чаем или красных лакированных чашках и блюдцах, которые привозили домой храбрые путешественники». ^[85] И все же Лобанов заслужил уважение своих современников и за короткий срок пребывания в должности сумел проявить себя как компетентный министр иностранных дел.

^{«Вперед, на восток!»}

^{Немецкая карикатура на Николая II. (Grand-Charteret J. Nicholas ange de la paix. Paris, 1906)}

Важным отличием Николая от Александра III была его готовность вести агрессивную дипломатию. В отличие от своего отца, он вступил на престол, когда империя выглядела внушительно и снова завоевала уважение других держав. Финансовое положение страны, благодаря экономическому буму, условия для которого создали министры финансов Вышнеградский и Витте, было благополучным. В то же время союз, заключенный с Францией в предшествующем году, означал, что Россия вышла из изоляции. На протяжении нескольких трудных лет после Берлинского конгресса военные стратеги отчаянно опасались нападения с запада со стороны усиливающейся Германской империи. Партнерство с Парижем полностью изменило мрачный стратегический ландшафт и как будто подарило Петербургу больше свободы.

И была в характере Николая одна черта, которая делала его более склонным к рискованным операциям за границей. Один ученый справедливо описывал его как «немного наивного и чересчур оптимистичного. <…> Что касается дипломатии, он не всегда различал надежду и реальную возможность». На протяжении его правления государственные деятели неоднократно жаловались, что царя легко было вовлечь в иностранные авантюры самого причудливого свойства. Бывший министр иностранных дел Извольский вспоминал: «Именно фантастическая и авантюрная сторона дела пленяла Николая II, который был очень восприимчив к химерическим идеям».

* * *

Первое серьезное внешнеполитическое решение, которое предстояло принять новому российскому императору, касалось мирных переговоров в городе Симоносеки. И Китай и Япония обратились к его правительству с предложениями, между которыми он должен был сделать выбор: либо Россия встанет на сторону Токио и примет участие в разделе Китая, либо она поможет Пекину противостоять требованиям японцев и таким образом попытается сохранить в регионе статус-кво. Новый министр иностранных дел отмечал: «Выбор между Китаем и Японией как союзниками России в будущем совершенно зависит от того, какой политики мы предполагаем держаться по окончании Китайско-японской войны: пассивной или более или менее наступательной».

Сторонники решительных действий заявляли, что Цинская династия находится при последнем издыхании. Поэтому русские должны подружиться с японцами и захватить часть разваливающейся империи, пока там еще есть чем поживиться. Вот как это излагала передовица либеральной столичной газеты «Новости»: