Император Август и его время - Игорь Князький Страница 48

Беда была только в том, что, желая искомого единовластия, римляне в массе своей принципиально не хотели, чтобы оно осуществлялось в виде откровенной монархии, при которой, что для этой формы правления совершенно естественно, правитель носил бы соответствующий титул – царский.

Что же другая сторона? Как она мыслила будущее республики?

Где-то полтора века спустя после описываемых событий историк Луций Анней Флор, живший во времена Домициана (81–96 гг.), Нервы (96–98 гг.), Траяна (98–117 гг.) и Адриана (117–138 гг.), так написал о причинах гибели римской свободы: «После умерщвления Цезаря и Помпея римский народ, казалось, возвратился к прежнему состоянию свободы. И он действительно возвратился бы, если бы Помпей не оставил детей, а Цезарь – наследника, и, что пагубнее всего, если бы не уцелел Антоний, некогда сотоварищ Цезаря (Октавиана), а позднее его соперник, факел и буря последующего века» ^[437].

Флор верно не числит Секста Помпея в сторонниках римской свободы, поскольку в Сицилии он установил единовластие. Все магистраты на острове остались римскими, но они теперь назначались правителем. На «римской подкладке» в Сицилии стало возрождаться нечто вроде былой эллинской державы Дионисия (405–367 гг. до н. э.) или же Агафокла (317–289 гг. до н. э.). Что до наследника Цезаря – здесь всё понятно. Именно его единовластие и утвердилось в Риме. И не просто утвердилось, но создало политическую систему на века. Res Publica превратилась в Imperium Romanum. Но почему особую ненависть Флор испытывает к Антонию? Ведь он-то как раз неудачник в борьбе за единовластие. Очевидно, Луций Анней Флор имел в виду не исход личного соперничества триумвиров, но сыгранную Антонием решающую роль в разгроме тех, кто бился за восстановление сенатской республики. И здесь возразить нечего.

Против войск Брута и Кассия Антоний и Октавиан двинули армию в составе двадцати пяти легионов. Шесть из них пришлось оставить в Греции, остальные выступили против войск убийц Цезаря. Численность противостоящих друг другу армий была примерно близка. Так у «республиканцев» могло быть до 80 тысяч пехоты и 20 тысяч конницы, а у триумвиров – до 100 тысяч пехоты и 13 тысяч всадников ^[438]. По другим подсчётам – 90 тысяч у Брута и Кассия и около 110 тысяч у триумвиров ^[439]. В любом случае силы с обеих сторон были огромные, и нельзя не согласиться с Плутархом, написавшим, что «никогда ещё столь громадные войска римлян не сражались друг против друга» ^[440]. Армии сошлись у города Филиппы, находившемся на рубеже Македонии и Фракии. Местом сражения стали так называемые Филиппийские поля.

Брут и Кассий могли не спешить начинать решающее сражение. А вот Антоний и Октавиан должны были поторапливаться, поскольку дела на морских коммуникациях складывались не в их пользу. Флот Секста Помпея нарушал снабжение хлебом Рима и Италии. А в Ионическом море, отделявшем Грецию и Македонию от берегов италийских, господствовал флот «республиканцев» под командованием Гнея Домиция Агенобарба и Стация Мурка. Затяжная компания в таких условиях могла завершиться печальным исходом для сторонников «дела Цезаря».

Если сравнивать полководцев, то в обеих армиях было по одному опытному и по одному малоопытному военачальнику. Антоний, соратник божественного Юлия, имел наибольший военный опыт. Осечка при Мутине осталась лишь досадным эпизодом, поскольку в дальнейшем он сумел склонить успех и военный, и политический на свою сторону, создав единую армию с Лепидом и добившись союза трёх в Бононии. У «республиканцев» немалый боевой опыт имел Гай Кассий Лонгин, носивший, правда, трагический характер: за одиннадцать лет до описываемых событий он в качестве квестора был участником злосчастного похода Марка Лициния Красса против парфян в 53 г. до н. э. Кассию повезло здесь больше, нежели сокрушителю славного Спартака. Он уцелел и с остатками римской армии вернулся на родину. Брут сколь-либо значительного военного опыта не имел, но в начавшейся гражданской войне уже добился некоторых успехов. Как-никак он сумел утвердиться в Македонии и Эпире, пленив брата триумвира Гая Антония. Об опыте боевых действий Октавиана сказать, собственно, нечего. Его участие в Мутинской войне пусть и принесло ему даже титул «императора», но это была не его заслуга, а погибших консулов-победителей Гирция и Пансы. В первом своём бою, напомним, Октавиан бесславно бежал, утратив плащ, что почиталось позором. Во втором сражении он не командовал. Правда, он якобы героически пробился к телу погибающего Гирция, но ведь это его собственный рассказ. Впрочем, участие в бою молодой Цезарь и в самом деле принимал.

Наверное, всё-таки уровень командования был выше у триумвиров за счёт большего опыта Антония. Что же касается позиций сторон, то войска Брута и Кассия находились в заметно лучшем положении. Их армия заняла гряду высот, легионы Антония и Октавиана располагались в низине. У войск триумвиров были проблемы с продовольствием. Не было у них и проточной воды. Потому приходилось использовать воду колодезную. Её и не хватало, и была она не лучшего качества.

Гай Кассий Лонгин, прекрасно видя своим опытным взглядом преимущества войск республиканцев и зная, что у противника, чем далее, тем более будут нарастать проблемы с продовольствием, какового в их с Брутом станах было предостаточно, и подвоз был отменный, начинать бой не спешил. Досадной помехой для него был, однако, Брут. Тот «стремился как можно скорее завершить дело битвой» ^[441]. До поры до времени Кассий умело сдерживал нетерпеливца-соратника, но здесь в дело вступил выдающийся военный талант Марка Антония. По его приказу легионеры незаметно для противника проложили насыпь через болото, расположенное к югу от позиций обеих армий. Помогли этому густые кустарники и болотные тростники, скрывавшие земляные работы. Когда насыпь была готова, войска Антония, пройдя по ней, также заняли позиции на холмах, где немедленно построили свой укреплённый лагерь. Римский легионер, как известно, умел дружить с лопатой не хуже, чем с боевым оружием. Но на сей раз это замечательное умение было применено против римлян же.

Таким успешным манёвром Антоний создал для армии Кассия не только угрозу обхода, но и утраты сообщения с лагерем Брута. А это уже грозило катастрофой «республиканцам». Кассий был вынужден вступить в решительную схватку с противником. Понятное дело, что это касалось и войск Брута, и легионов Октавиана. Был ещё один важный момент, вынудивший Кассия поспешить с битвой. В составе «республиканских» армий немалое число легионеров, сражавшихся некогда под началом Гая Юлия Цезаря, проявляли колебания, и не исключалось, что мог начаться их переход на сторону цезарианцев.