Мик Джаггер - Филип Норман Страница 47

Критику, впрочем, по большей части обезвредил второй миньон «Стоунз» «Five by Five» — пятерка безукоризненно ритм-энд-блюзовых композиций, записанных на «Чесс», в том числе «Confessin’ the Blues» Джея Макшенна и «If You Need Me» Уилсона Пикетта; все это сопровождалось аннотацией Эндрю Олдэма, в которой отмечалось, что первый альбом «Стоунз», набитый аутентичным ритм-энд-блюзом, продержался на первой позиции в британских чартах тридцать недель (на самом деле двенадцать). Поклонники-пуристы вздохнули посвободнее, — видимо, Китово рычащее роковое тремоло и мимолетные картины из Миковой спальни — всего лишь краткая аберрация.

К середине лета 1964 года чрезмерно рьяные попытки слушателей узреть спальню Мика воочию нарушили жизнь трио на Мейпсбери-роуд. Поклонники, вслед за первопроходицей Джеки Грэм ступившие на тропу, что вела в его убежище в Уиллсдене, в основном не обладали деликатностью Джеки, круглосуточно торчали у калитки дома 33, в любое время дня и ночи трезвонили в дверь, залезали в сад, подглядывали в окна и таскали на сувениры цветочки или даже травинки. Личные обстоятельства обитателей квартиры тоже изменились: Олдэм женился на Шейле Клейн, Кит встречался с фотомоделью «Вог» Линдой Кит, Мик по-прежнему был с Крисси.

Олдэм обустраивал гнездышко с Шейлой, а Мик с Китом вместе переехали в дом 10а на Холли-Хилл, в Хэмпстед, тогда, как и сейчас, весьма популярный район, где на каждом втором доме висит голубая мемориальная табличка в честь какого-нибудь прошлого обитателя, деятеля искусств или наук. Квартира их, как выразился бы агент по недвижимости, была «в стиле шале, с длинной гостиной и спальней ниже уровня пола»; кроме того (прощай, Эдит-гроув), квартиру регулярно навещали уборщики. Крисси Шримптон поселилась вместе с Миком, хотя, блюдя лицо перед семьей, продолжала снимать свою студию с Лиз в Олимпии, на западе Лондона.

Уже несколько месяцев появляясь с Миком в роли его постоянной подруги, Крисси регулярно мелькала на фотографиях — волосы как у Алисы, черные глазищи, уместно надутые крупные губы, — а ее знаменитая фамилия заостряла интригу и без того растущей Миковой славы. Крисси, подобно Джейн Эшер, «классной телке» Пола Маккартни, стала предметом зависти едва ли не всякой британской девушки.

Но Крисси ненавидела эту свалившуюся на нее жизнь любовницы поп-звезды. «Поклонники нападали на меня, кидались вещами, порой бывало взаправду страшно. Помню, мы сидели в машине и держали крышу, потому что сверху навалились девчонки, и мы боялись, как бы нас не придавило». Под маской необузданной девицы пряталась глубоко традиционная барышня, которая в семнадцать лет переспала с Миком, лишь поскольку искренне верила, что они поженятся. «Я-то думала, что это абсолютная любовь и я останусь с ним до конца жизни. Все эти истерики поклонников я ненавидела, не любила носиться по клубам и все прочее, что полагается делать роковым девчонкам. Я хотела родить детей и жить нормально».

Она по-прежнему решительно отказывалась вслед за Джин нырять в мир высокой моды, работала секретаршей в «Декке», и ее дневной распорядок не совпадал с ночным распорядком Мика — выступлениями, записями, вечеринками. Даже когда женская аудитория «Стоунз» прознала о существовании Крисси, Олдэм считал, что не стоит чрезмерно ее выпячивать на концертах и публичных мероприятиях. «В те дни женщина была существом второго сорта. Ей полагалось держаться в тени и помалкивать».

Сестра не подпускала ее к Бейли и вообще к «Вог»; теперь же на гастролях или в клубе «Ад Либ», где «Стоунз» выступали чаще всего, Крисси мало общалась с музыкантами из Микова круга. Одно исключение составляла «Герцогиня» — роскошная молодая негритянка в обтягивающем комбинезоне из золотистого ламе, игравшая на гитаре в группе Бо Диддли. Еще был Мики Моуст, молодой певец, ставший продюсером и ответственный за «The House of a Rising Sun», которую Мик так неизящно раскритиковал. «Жену Мики тоже звали Крисси, так что мы были два набора Мики + Крисси».

Ее главной союзницей в кругу «Стоунз» была постоянная подруга Чарли Уоттса Ширли Шеперд, учившаяся на скульптора в Королевском колледже искусств; они с Чарли обручились в апреле 1964 года. Ширли, волевая и прямолинейная, столь непохожая на мягкого и вежливого Чарли, не желала давать клятву анонимности, навязанную Крисси и другим женщинам «Стоунз». Мик с Чарли отдыхал душой, как ни с кем из коллег, Крисси дружила с Ширли, и тем летом, в краткий перерыв между гастролями, они вчетвером поехали отдыхать на Ибицу. В гостинице Ширли обнаружила, что ей с Крисси полагается зарегистрироваться отдельно, чтобы пронырливые папарацци не связали их со «Стоунз». «Один попытался сфотографировать книгу регистраций с нашими фамилиями, — вспоминает Крисси, — и Мик его ударил. А когда мы уезжали, нам было велено лететь отдельным рейсом, без Мика и Чарли. Я согласилась, конечно, но вот Ширли Мику было не запугать».

Кроме того, Ширли — одна из немногих в окружении Мика — смела подмечать недостатки его внешности. «Наши парни на пляже выглядели неважно, — говорит Крисси. — Мик ужасно тощий, а у Чарли толстый живот, и еще он всегда загорал в носках. Помню, Ширли сказала: „Да уж, на солнце им лучше не показываться. Вечерами они смотрятся лучше“».

С тех пор Ширли бросила подчиняться декретам Мика и Олдэма, можно сказать, из принципа. «Железобетонное правило гласило: „На гастролях никаких девчонок“, но Ширли ездила почти всегда, потому что без нее Чарли не желал просыпаться и умываться, — рассказывает Крисси. — Нам не полагалось заходить в студию, когда группа записывается, но она решила, что хочет пойти, и взяла меня с собой. Мик просто взбесился, велел нам убираться, а Ширли мне прошипела: „Ни с места!“ Ну и мы сидели, а Мик нам корчил „Нанкеров“ через стекло. Если он заходил в гримерку и видел, что там чьи-нибудь подруги, он так ярился, что девчонки ему салютовали и кричали: „Хайль Джаггер!“»

Родители Крисси в своем Букингемшире воображали, будто дочь живет в обстановке малопредставимого разврата, однако по большей части дело обстояло совсем не так. К примеру, наркотики в британской музыкальной среде тогда еще почти не всплывали. «Стоунз» всегда пили (вполне законные) амфетамины, чтобы не засыпать, а в Америке их уже подкурили марихуаной, которую исторически предпочитали блюзмены и джазисты, но всерьез злоупотребляли только Брайан и Кит. Мик, разумеется, пил, но с алкоголем дружил не очень; как-то после концерта Бо Диддли в Хаммерсмите Мик перепился, и Крисси пришлось звать на помощь одного музыканта из группы Диддли, чтоб Мик хотя бы стоял на ногах. Однако образ запойных пьяниц надлежало культивировать — это элемент беззаконности «Стоунз». Однажды в центре Лондона Мик столкнулся с давним другом по Дартфордской средней и Blue Boys Аланом Эзерингтоном. «Он был за рулем „форд-зефира“, на заднем сиденье пузырь вискаря, — вспоминает Эзерингтон. — Я сказал: „Это на тебя не похоже, Мик“, а он в ответ забубнил в том смысле, что это только для имиджа».

Как выяснила Крисси, в нем была традиционная, даже старомодная жилка, во многом отражавшая ценности его отца Джо. «Он был очень-очень строг со мной. Всегда командовал, как мне себя вести и что говорить. У меня была одна подружка, про нее все знали, что она спит с кем попало направо и налево, так Мик был недоволен, что я с ней дружу».