Боги и касты языческой Руси. Тайны Киевского Пятибожия - Лев Прозоров Страница 47

Сделали они этот вывод на основании того места в «Слове о полку Игореве», где князь-оборотень, чародей Всеслав Полоцкий, «в ночь влъкомх рыскаше, из Киева дорискаше до куръ Тмутороканя, великому Хръсови влъкомъ путь перерыскаше». Поскольку дело происходит «в ночь» и «до куръ» (то есть до петухов), то упомянутые учёные и решили, что ночью можно было пересечь путь разве что месяцу, но никак не Солнцу.

Очевидно всё же, что отталкивались они именно от идеи о Хорсе- светиле, ведь сам по себе «путь великого Хорса» никак не увязывается с Луной — мало ли какой путь пересёк князь- волкодлак. Но ведь Хорса и связывали не с абстрактным светилом, а именно с Солнцем. А то, что оборотень из Полоцка «перерыскал» путь Солнцу, можно понять по-разному.

Скажем, князь опередил, перегнал, «перерыскал» Солнце (стихию, оборотням враждебную) и успел в ночи, сбегав по своим делам, вернуться в человеческий облик «до кур». Второе толкование этого отрывка как раз и связано с Солнцем — князь бегал из Киева на юг, в Крымский Тмуторокань, и, естественно, его путь был перпендикулярен пути Солнца с востока на запад, пересекал, «перерыскивал» этот путь.

Отметим, читатель, это «великому Хръсу». Никакого другого Бога автор «Слова о полку» так не величает. Уж не отсюда ли в русском языке такие слова, как «хорохориться», «хорзать», «харзить» (зазнаваться, возвеличиваться), «харзистый» (заносчивый, бранчивый человек), «хорза» (неприступная или норовистая, бойкая девка)?

В одном из списков «Слова о том, како погани кланяхуся идолам», там, где обыкновенно в других списках того же произведения стоит Аполлон, тоже указывается на Солнечную природу этого Божества. Правда, в другом памятнике средневековой русской словесности «Слова о том, како крестися Владимер, возмя Корсунь» Аполлоном поименован Перун, но там имя античного Бога употреблено в привычном для Средневековья значении «дьявол, демон» — «Аполлон»-Перун противостоит «истинному» богу христиан как воплощение Языческой «бесовщины».

В тексте же, где Аполлон сменил Хорса, перед читателем проходит целая череда Богов, и выделять, как демона- «Аполлона», кого-то особо не было необходимости. Стало быть, именно здесь Аполлон и поименован в своём исконном значении Солнечного, светлого Бога. А значит, это относится и к заменённому античным именем Хорсу.

Немного непонятно, как в таком случае относиться к сообщению «Беседы трёх святителей» о Хорсе как «ангеле» грома и молний. Но в средневековом сознании иногда источником молний воспринимается именно Солнце.

В миниатюре к «Никоновской летописи» молнии вылетают из уст лица на солнечном диске. На «громовых топориках», что вместо крестов носили язычники крещёной Руси, наряду с громовыми символами есть и солнечные. Кроме того, Перун и Хорс составляли устойчивую пару (мы чуть ниже поговорим об этом подробнее), и Хорс мог угодить в «ангелы молниянные» попросту «за компанию».

Любопытную идею выдвинул в конце XIX века А.С. Фаминцын. Опираясь на германо-скандинавское название коня — английское «hors», средневековое немецкое «Ross», исследователь обнаружил в западнославянских (и не только) топонимах — названиях рек, городов и селений, гор — этот корень.

По его мнению, имя Хорса, Хроса изначально означало коня, Хорс Даждьбог обозначало «конь Даждьбог».

Фаминцын ссылался на изображение Солнца как белого, светлогривого коня в мифологиях самых разных индоевропейских народов — от Скандинавии до Индии, на общеизвестные примеры использования изображений коня (коньки русских изб), частей его (конские черепа на тех же коньках или на оградах, конский череп подкладывали под голову больному, отпугивая демонов болезни, Лихорадок-Трясовиц), предметов, имеющих к нему отношение (ведьму били вожжами, на суд вели, накинув узду и надев хомут, через хомут продевали больных, над дверью приколачивали подкову — обычай, дошедший до наших дней), как оберегов, защиты от тёмных сил. Он указывал на следы культа коня — знаменитый мегалит Конь-камень на Куликовом поле, его тёзка на Ладожском озере.

Более того, от самого имени Божества, читавшегося им как Хрос, Фаминцын производил и название Языческого праздника Русалий, и само имя народа русь, русы — солнечные, дети Хорса, «Даждьбожьи внуки».

К сожалению, в этом блестящем построении более красоты, чем убедительности — так, во многих названиях, приведенных Фаминциным в подтверждение своей гипотезы, что называется, «конь не валялся».

Таковы, скажем, многочисленные славянские Грозновитцы, Грозицы, Грозинки и пр., происходящие от «грозы», а не от Хорса, германские названия на «герц», а также Русдорф (Русский двор) в Альтенбурге (напомню — Старгарде варягов-ободритов, откуда Рюрик привёл свою русь) или ганноверский Росдорф.

Вместе с тем заслуживают внимания, по крайней мере не меньшего, чем сербские и болгарские названия, чешские Хоршов, Хорсовиц, Хорша в Силезии, Хорсдорфы и Хорсмары в землях онемеченных балтийских славян, имя рюгенской княжны Хорсвиты (Солнцесветлой?).

По крайней мере, это расширит «почву» почитания Хорса на запад. Иначе очень трудно было бы объяснить, откуда его имя известно тем же сербам, по свидетельству Константина Рождённого в Пурпуре, пришедшим на Балканы с берегов Эльбы-Лабы.

Само название хорватов и хорутан не связано ли с именем солнечного Бога? В их мифологии сохранились какие-то невнятные намёки на древнее Божество по имени Кърт, которые былые исследователи сопоставляли с русским Хорсом. И.И. Срезневский указывал, что по-хорутански «кърт» — огонь, свет.

Хорутане называли «Къртовой одеждой» само небо, и говорили — «wsi gremo w K'rtowo» — все пойдём к Кърту, все умрём. Другая поговорка уточняла: «ne wsi gremo w K'rtowo, marsikteri w c'rtowo» — не все пойдём к Кърту, иные и к чёрту. Стало быть, посмертное пребывание с Языческим Божеством Света и Пламени (Солнца?) считалось у хорутан противоположностью преисподней и обществу чертей.

По поводу превращения Хорса в «Корса» и «Хворста» я уже говорил в первой главе, и на этом более останавливаться не буду. Как я уже упоминал, ещё Осип Бодянский предположил, что Хорс и Даждьбог это одно и то же Божество, а многие учёные — в частности, Потебня, Фаминцын, Нидерле, Соловьёв, поддержали это отождествление.

Даждьбог (Дажьбог, Дажба, Дабог, Дабо, Даба (ю. — е), Дацьбог (зап. — е), и пр.). Тут также не возникало особых сложностей.

«Точкой отсчёта» были сообщения Ипатьевской летописи под 1114 годом. Её автор, рассказывая о современных ему «чудесах» и «знамениях», решил показать, что подобные дела случались и раньше, в целях чего и привёл цитату из перевода Иоанна Малалы (прозвище это обозначает попросту «болтун»), но не то от простоты, не то, напротив, от лукавства, переплёл заёмное книжное сказание с родословием славянских Богов.

Сварог оказывается у него царём Египта, при котором с небес упали кузнечные клещи и люди начали ковать оружие, а до того бились палками и камнями. «И по сем царствова сын его, именем Солнце, его же наричють Даждьбог, семь тысящь и 400 и семъдесять дний, яко быти летома двемадесятьма (двенадцатью. — Л.П.) то по луне видаху бо…инии чисти ови по луне чтяху, а друзии деньми лет чтяху (одни считали время по лунным фазам, а другие — просто по дням. — Л.П.); двою бо на десять месяцю число потомъ оуведоша. От нележе начаша человеци дань давати царямъ.