Первая мировая война. Краткая история - Норман Стоун

На стыке девятнадцатого и двадцатого веков Запад, или, вернее, Северо-Запад Европы, переживал научно-технический бум. Открытия следовали одно за другим, и поколение пятидесятых годов, из которого вышло большинство генералов Первой мировой войны, совершило гигантский скачок из прошлого в будущее: от лошадей и повозок к автомобилям, самолетам и телефонам. Другие цивилизации зашли в тупик, значительная часть мира была поглощена империями Запада. Китай, самая древняя цивилизация, распадался, а вице-король британской Индии, лорд Керзон, человек далеко не глупый, заявлял в 1904 году, что Британия должна остаться там «навсегда».

Есть очень известная немецкая книга, которая называется «Война иллюзий», в ней рассказывается об одной из них — иллюзии империи. За десять лет немалая часть Британской империи превратилась в миллионы акров брошенных земель, неуправляемых или даже негодных для управления. Еще через тридцать лет британцы ушли из Индии и Палестины.

Правительства, развязавшие войну, уверяли, что они действуют в целях национальной обороны, но в мыслях у них была имперская идея. В 1914 году разваливалась последняя великая неевропейская держава — Османская Турция, простиравшаяся юридически от Марокко на атлантическом побережье Африки через Египет до Месопотамии и Кавказа. Уже тогда нефть играла важную роль. Британский флот стал переходить с угля на нефть в 1912 году. Приобрели политический вес Балканы, поскольку находились в буквальном смысле на пути в Константинополь (османские турки называли его Константиние). Так получилось, что я писал эту книгу, иногда сидя в комнате с видом на Босфор, по которому день и ночь шли караваны танкеров, сухогрузов и траулеров. Аорта Евразии была такой же, как и в 1914 году.

Ирония истории: единственным послевоенным долгоживущим государственным образованием, если не считать Ирландию, осталась Турция. В 1919 году победившие державы пытались ее расчленить, отчасти с помощью местных союзников, таких как греки и армяне. Турки, к всеобщему удивлению, выстояли и в 1923 году восстановили свою независимость. Процесс модернизации, или «вестернизации», как его называли, не был простым, но тем не менее оказался весьма успешным. Случай, принявший облик конференции по Балканам, привел меня сюда, и я здесь остался. И мне бы хотелось выразить особую признательность профессору Али Дограмачи, ректору Билкентского университета. Это был первый частный университет в «европейском пространстве», и он стал образцом для подражания. Меня приняли в Турции радушно, и я вполне понимаю, что побудило почтенного фон дер Гольца-пашу, старшего немецкого офицера в Первой мировой войне, написать через два десятка лет: «Передо мной открылись новые горизонты. Каждый день я познавал что-то новое». В лице профессора Дограмачи я выражаю благодарность всем туркам.

Но есть еще и другие коллеги и друзья, заслуживающие особого упоминания. С первых дней мне оказывали большую помощь профессора Али Караосманоглу и Дуйгу Сезер. Мне охотно помогали также Айсе Артун, Хасан Али Карасар, Шон Макмикин, Сергей Подболотов (в вопросах турецко-российских отношений), Евгения и Хасан Юналы, просветившие меня в истории Леванта. Руперт Стоун вычитал рукопись и сделал полезные замечания. Мои помощники Кагри Кайя и Баран Туркмен сочетали функции контрольных вычитчиков и менеджеров всего процесса, изучали русский язык и учили меня, как обращаться с пишущей техникой.