Четыре королевы - Нэнси Голдстоун Страница 46
Четыре королевы - Нэнси Голдстоун читать онлайн бесплатно
Хотя Людовик понимал, что имеет дело с теми же беспощадными варварами, которые недавно захватили и опустошили Венгрию, устоять перед соблазном обращения тартаров в христианство он не смог. Представители монголов были приняты как почетные гости, и когда они собрались в обратный путь, король направил с ними своих эмиссаров к «королю Тартарии», чтобы обсудить это предложение. Стремясь подчеркнуть свое благоволение, он отправил ему в подарок чрезвычайно дорогой шатер, который мог служить походной часовней. Он был сделан из алого полотна и украшен фигурками Девы Марии, младенца Иисуса и апостолов.
Разумеется, крестовый поход прошел бы совершенно иначе, и объединенный натиск христиан и монголов сокрушил бы силы султана Каира; но на самом деле французам повезло, что идея осталась нереализованной. Людовик был не пара чингизидам, для которых благочестие служило лишь уловкой, чтобы срочно получить военную помощь. Уже имелось достаточно прецедентов, чтобы предсказать: союз будет разорван под каким-либо предлогом, как только мусульмане будут разбиты. Людовика, Карла и Робера постигла бы жестокая казнь, Маргариту и Беатрис могли продать в рабство, и ход истории Европы изменился бы навсегда [84]. Но французским послам предстояло проделать такой дальний путь, и их так долго продержали при дворе монгольского хана, что посланцы Людовика смогли возвратиться на Кипр лишь через два с лишним года. К этому времени Людовик со своим войском давно уже переправился в Египет.
Ждать, пока все соберутся, пришлось долго, наступила зима, и французское войско покинуло Кипр лишь весной 1249 года. Погода стояла прекрасная, еды и напитков было вдоволь, а местный правитель был дружелюбен и богат. Беатрис успела родить сына, которого они с Карлом окрестили Людовиком. Робер д’Артуа так написал об этом домой, Бланке: «Знайте же, что графиня Анжуйская [Беатрис] на Кипре произвела на свет весьма миловидного и крепкого сына, коего передала кормилице и оставила здесь».
Людовику оставалось выполнить последнюю формальность перед тем, как взойти на корабль: отправить официальное объявление войны, своего рода спортивный вызов, предупреждение противнику, что такой-то собирается напасть и уничтожить его. Следуя этому рыцарскому обычаю, король Франции направил султану Каира следующее послание:
«Да будет тебе известно, что я являюсь главою христиан, как ты являешься признанным главою мусульманского мира… Я достаточно уже дал тебе доказательств нашей силы и разумнейших решений… Если сия страна перейдет в мои руки, она станет моею как дар. Если же ты сохранишь ее, одержав надомною победу, ты волен поступить со мною, как пожелаешь. Я рассказал тебе о войсках, подчиняющихся мне, — они покрыли холмы и долины, многочисленные, как камни на земле, и нацеленные на тебя, кяк орудие судьбы. Предупреждаю тебя: берегись!»
На это Айюб ответил:
«Глупец! Если бы ты узрел клинки наших мечей и обширность пространств, разоренных нами, укрепления и побережья, отнятые [у тебя] и земли, захваченные нами в прошлом и настоящем, ты будешь грызть пальцы, раскаиваясь в своей дерзости! Итог действий, предпринятых тобою, неизбежен: настанет день, когда мы выиграем, а ты будешь сокрушен. Тогда ты проклянешь сам себя».
Исполнив непременное требование рыцарского ритуала и ничуть не устрашившись, Людовик IX и его крестоносцы приготовились к отплытию.
Французский флот покинул Кипр 13 мая 1249 года. Зрелище было, видимо, внушительное. Людовик распорядился взять с собою все необходимое — не только людей и лошадей, но осадные орудия, доспехи, оружие, вино, пшеницу, даже плуги для будущих христианских поселений. Жуанвиль, свидетель этих событий, приводит численность французских судов — 1800. «Это был воистину чудесный вид, ибо казалось, что море, насколько хватало глаз, сплошь покрыто белыми парусами кораблей».
Маргарита плыла с Людовиком и его братьями; другие французские дамы тоже плыли со своими супругами, поскольку Матвей Парижский упоминает, что при королеве Франции в Дамьетте состояло много знатных женщин.
В море их настиг шторм, половина флота была рассеяна, и только около семисот судов прибыло на место назначения, в египетский порт Дамьетту. Остальных противный ветер отогнал почти на двести миль, до самой Акры. Король был на одном из тех кораблей, которые не промахнулись мимо порта. Король и королева Франции увидели силуэт Дамьетты на горизонте 4 июня.
Айюба со всех сторон предупреждали о приближении Людовика. Фридрих направил к султану одного из своих шпионов, который доложил, что «проделал весь путь в Египет под видом купца, и не было и слуху о его визите к султану, а франки так и не поняли, что император вместе с мусульманами строил козни против них». Султан Каира был слишком болен, чтобы лично встретить роковых врагов, и поручил задачу защиты Египта своему лучшему военачальнику, Фахр-ад-Дину. Не зная точно, где высадится Людовик, и будучи ответственным за без малого двести миль побережья, Фахр-ад-Дин собрал большую часть войск в глубине страны, чтобы быстро выйти наперехват французам в любом направлении. Расположив основные силы египтян в Мансуре, на пути в Каир, он лишил Людовика возможности достичь египетской столицы. Однако вероятнее всего было, что французы высадятся в Дамьетте, и полководец лично повел небольшой авангард на побережье, чтобы попробовать отпугнуть крестоносцев прежде, чем они окажутся на берегу.
Итак, приблизившись к Дамьетте, французы увидели то, что они сочли основными силами султана. «Мы обнаружили, что войско султана в полной готовности выстроилось на берегу. Это зрелище зачаровывало, ибо оружие воинов султана все было в золоте, и там, где на него падали солнечные лучи, оно ослепительно сверкало. Сарацинские рожки и литавры производили устрашающий шум» , — рассказывал Жуанвиль. Разгорелся недолгий спор о том, не подождать ли отставшие из-за шторма суда, но на этот раз Людовик был неколебим: на следующее утро войска короля пойдут в бой.
Когда рассвело, крестоносцы надели доспехи и перешли на галеры, которые доставили их на берег. Среди этих гребных судов были весьма роскошные. Граф Яффы, например, велел расписать борта своими гербовыми эмблемами. «На его галере было не менее трехсот гребцов; сбоку от каждого гребца был укреплен небольшой щит с гербом графа, а к каждому щиту был прикреплен вымпел с тем же гербом, шитым золотом».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments