Волжский рубеж - Дмитрий Агалаков Страница 46

Страшное горе пришло внезапно. В Ницце от чахотки умерла Леночка. Елена Петровна Лаппа. Их «чудесная актриса». Она приболела еще тут, в России, и муж повез ее на воды. Там ей стало хуже, ничто не помогало, и она ушла быстро. Это горе сломило Варвару Васильевну, дочки плакали, сам Петр Владимирович не подавал виду, ходил угрюмый и слепой по дому. А утром надо было ехать в думу и решать вопрос о взращивании в губернии кукурузы. Министр государственных имуществ Российской империи лично поручил Петру Алабину принять к этому меры. Предполагалось, что кукуруза поможет избежать массового голода в российских губерниях, который то и дело давал о себе знать. Так он и жил: днем размышлял об урожаях кукурузы, а возвращаясь домой, думал о том, что сейчас через всю Европу едет сюда гроб с его самой жизнерадостной дочкой.

– Похороним ее в Иверском монастыре, – сказал он Варваре Васильевне. – Все деньги, что выиграли в лотерее, на это и потратим. – Недавний крупный выигрыш в лотерею, который они расценили как счастливую случайность, теперь обретал иной смысл. – Церковь построим во имя равноапостольной царицы Елены и святой великомученицы Варвары… Ты согласна?

– Да, батюшка мой, согласна, – ответила его жена и спрятала лицо в платок. – Делай, как нужным считаешь…

Он не мог видеть, как сотрясаются ее плечи, и вышел из комнаты.

Вдовец Александр Павлович Лаппа, совсем потерянный, уставший, привез гроб только в конце апреля. Не думал он, что счастье его – их счастье с Леной! – будет лишь придуманной сказкой. Иллюзией. Насмешкой. «Какова же тщета человеческих желаний! – едва держась, думал в тот день Петр Владимирович. – Ничто мы перед Господом!..»

В девять часов тело почившей Елены Лаппа перенесли в Сретенскую церковь к литургии. После архиерейские и монастырские священники отслужили по усопшей вселенскую панихиду. Затем гроб доставили уже к строящемуся храму во имя равноапостольной царицы Елены и святой великомученицы Варвары. Склеп уже был готов. Туда и опустили гроб. Больше не было их «чудесной актрисы». Только тут он, грозный воин, и позволил себе разрыдаться – тихо и сдавленно, один только раз! Теперь уже Варвара Васильевна, которая и сама была без сил, обняла его…

В мае новый губернатор Самары Федор Дмитриевич Климов уехал по делам службы в Николаевскую губернию и временно назначил на свое место Алабина. С 11 по 15 мая Петр Владимирович исполнял эти серьезные обязанности. И еще с 17 по 28 мая, в эти дни губернатор отправился по делам в Петербург. Он знал, на кого можно оставить целую губернию.

Десятого октября в думу на имя Алабина пришла долгожданная телеграмма от бывшего губернатора Самары, а ныне сенатора Б.П. Обухова. Дело сдвинулось с места, и Самара рассматривается как железнодорожный пункт Сызранско-Оренбургской железной дороги. Теперь должна зайти речь о том, где будет построен мост через Волгу в среднем ее течении. Претендуют разные города, в том числе и самая влиятельная на фоне других – Казань.

– Мне есть что сказать в Сенате, господа, – уверенно сообщил Алабин на совещании в думе. – Нам необходимо заручиться поддержкой губернатора, личным его содействием, поскольку связи уважаемого господина Климова в Петербурге известны всем, и нам чем скорее, тем лучше отправиться в столицу. Я вызываюсь лично переговорить об этом с Федором Дмитриевичем. С вашего, разумеется, позволения.

Губернатор, который оставлял за себя Алабина и доверял ему, согласился ходатайствовать перед правительством о постройке железной дороги в Самаре. И поручился, что добьется приема самарской делегации в Сенате.

Очень скоро делегация выехала в столицу.

В Петербурге, в правительстве, действительный статский советник Петр Алабин сказал между прочим:

– Милостивые государи, взгляните на карту России, – он ткнул указкой в свой город. – Если Петербург – окно в Европу, то Самара – это двери из Европы в Азию. Именно Самара стоит на пересечении всех географических путей Евразии. Взгляните, она практически равноудалена и от городов Центральной России во главе с Москвой, и от Урала с его металлургической промышленностью, и от Каспия с городами Азии, которые являются нашими колониями, и от северных российских городов. Где, как не в Самарской губернии, пролагать через Волгу железнодорожный мост? Перед вами карта России. Судите сами.

Приглядываясь к карте, сенаторы заметно оживились. Петр Алабин смотрел в их глаза, наблюдал за их кивками и с восторгом понимал: он выиграл эту битву.

Уже 10 декабря в Самаре, опираясь на мнение гласного Петра Алабина, дума поручает инженеру Михайловскому приступить к рассмотрению места для станции, заявляя, что «город бы желал, чтобы Самарская станция железной дороги была не за Молоканскими садами, но около новых кладбищ».

Так дело удачно пошло вперед.

А 20 августа 1875 года «Самарский губернский вестник» опубликовал статью гласного Петра Алабина «Первый свисток паровоза в южном Заволжье». У самарской станции Оренбургской железной дороги ставится часовня «В память благополучного исхода бедствий, постигших самарский край от неурожаев 1873 года и предшествовавших лет». Гласный Петр Алабин жертвует на строительство часовни пятьдесят рублей.

В январе следующего года Петр Алабин, будучи знатоком библиотечного дела, занят проектом устава Самарской публичной библиотеки.

Но 1876 год уже входит в свои права. Год великих потрясений на Балканах, год нескончаемых страданий для южнославянских народов, год великих войн и никем не подсчитанных жертв…