Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях - Олег Смыслов Страница 46

Отсюда не следует делать вывод, что между офицером и рядовым менее доверительные отношения, чем между комиссаром и рядовым. Это понятно уже потому, что служебные отношения рядового и офицера — это отношения субординации, в то время как отношение комиссара к рядовому — это отношение товарища, который в качестве политического руководителя дает ему политический совет.

Комиссар—друг солдата, делящегося с ним своими заботами. Комиссар — вовсе не подстрекатель к войне, как мы обычно его изображаем. Впрочем, можно быть разного мнения о существовании института комиссаров, объективно следует сказать, что в русских условиях на современной стадии развития он представляется целесообразным. Идеально было бы, конечно, объединить в один прекрасный день военные и политико-воспитательные задачи в руках офицера. Пока же о воплощении этого идеала нечего и думать, так как война требует мобилизации всех сил для защиты Отечества.

Оценивая перспективы войны среди русского высшего офицерского корпуса, генерал заметил, что ситуация в русском генеральном штабе рассматривается, правда, как очень серьезная, но не безнадежная. Во всяком случае, Красная армия будет продолжать сопротивление. В каких масштабах это будет происходить, сказать ему, правда, трудно, поскольку у него нет общего представления о возможностях использования резервов и материального обеспечения. Что касается отношения в офицерском корпусе к мерам, принимаемым к семьям пленных офицеров, он должен сознаться, что эти меры рассматриваются как неправильные, ошибочные. Случаи, когда действительно уже проводились репрессии, ему, в частности, пока неизвестны. Он только знает, что семьи военнопленных будут, во всяком случае, лишены всякой финансовой помощи. Это воспринимается как в высшей степени несправедливый акт. В этой связи генерал выразил особую озабоченность по поводу своей жены и своего одиннадцатилетнего сына, живущих в Москве. Он считает, что сила морального сопротивления русского солдата возросла бы во много раз, если бы не было репрессий в отношении семей военнопленных. Когда ему было сказано, что в немецких частях обратили внимание, как часто в письмах павших русских солдат проявляется трогательная забота о своих семьях, генерал подчеркнул, что и русская сторона отметила заботу об оставшихся дома членах семей в письмах убитых немецких солдат.

В связи с этим разговором генерал коснулся и материального положения русского офицера (красного офицера) своего ранга. Он назвал это положение вполне удовлетворительным. Так, перед началом войны генерал армии получал ежемесячный оклад в размере 2600. В качестве служебного жилья ему выделялась квартира из десяти комнат. Во время войны оклад увеличивается на 25%.(…)

На вопрос о том, готов ли русский народ в глубине души вести войну и в том случае, если обнаружит, что армия отступила до Урала, генерал ответил: “Да, он будет оставаться в состоянии моральной обороны!”

Правда, он еще добавил, что, по его мнению, сопротивление будет невозможно лишь тогда, когда Красная армия однажды действительно будет разбита. Однако он не мог, по его словам, не сказать, что в настоящий момент война вполне популярна…

Что касается пропаганды, генерал П. заметил, что он слишком солдат, чтобы любить ее. Он назвал ее неизбежным злом. По поводу немецкой пропаганды он сказал, что некоторые из наших листовок очень хороши, но есть и другие, которые вызывают только смех. Подробности, однако, он привести не мог…»

Справка. Михаил Иванович Потапов родился 3 октября 1902 года в с. Мочалово ныне Юхновского района Смоленской области.

В Красной армии с 1920 года. В 1922 году окончил командные кавалерийские курсы, в 1925 году — химические курсы усовершенствования командного состава, в 1936 году — Военную академию механизации и моторизации РККА.

С 1921 года: командир отделения, взвода и эскадрона. С 1925 года — начальник химической службы полка, начальник полковой школы. С 1930 года — временно исполняющий должность начальника штаба кавалерийского полка СКВО, а с июля 1937 года — командир механизированного полка. В 1939 году командир танковой бригады БОВО, с июня 1939 года — заместитель командующего 1-й армейской группой, которая успешно участвовала в боях в районе р. Халхин-Гол. С июня 1940 года — командир 4-го механизированного корпуса, с 17 января 1941 года — командующий 5-й армией КОВО.

В плену генерал Потапов содержался в лагерях гг. Хаммель-сбург, Гогельштейн, Ваисенбург, Моозбур.

Был освобожден из плена союзными войсками и 29 апреля 1945 года направлен в Париж в распоряжение военной миссии по делам репатриации советских граждан.

С мая по декабрь 1945 года проходил спецпроверку (фильтрацию) в «СМЕРШе».

Каких-либо компрометирующих материалов на него добыто не было. В результате генерал Потапов был освобожден и обеспечен агентурным наблюдением.

В двадцатых числах декабря его направили в распоряжение Главного управления кадров НКО, после чего ему была оказана необходимая помощь в лечении и бытовом устройстве.

С 1946 года генерал-майор Потапов — слушатель ВАК Высшей военной академии им. К.Е. Ворошилова.

С мая 1947 года—помощник командующего войсками 6-й гвардейской механизированной армии ЗабВО, с июля 1953 года командовал бронетанковыми и механизированными войсками 25-й армии, с января 1954 года помощник командующего 25-й армией по танковому вооружению, с августа 1954 года командующий 5-й армией, с 1958 года 1-й заместитель командующего войсками и член Военного совета ОдВО.

В 1961 году присвоено воинское звание «генерал-полковник».

Награжден: двумя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, медалями и орденом Красного Знамени МНР.

* * *

В противоположность генералу Потапову, который с честью пережил все адовы муки плена, можно назвать генерал-майора Наумова Андрея Зиновьевича. Он родился в 1891 году. В Красную армию вступил в 1918 году, в партию в 1925 году. В 1941 году командовал 13-й стрелковой дивизией.

«В ночь на 23 июня 1941 года 13-я стрелковая дивизия, которая дислоцировалась в районе города Замброво, отходила с боями к Белостоку. На допросе он рассказывал: 25 июня ею был занят оборонительный рубеж на правом берегу реки Нарев, но в ночь на 26 июня был получен приказ об отходе в район Супросельской пущи. Отход осуществлялся под сильными ударами немецких наземных войск и авиации. Личный состав дивизии был рассеян и управление частями нарушено. Остатки дивизии вечером 26 июня достигли рубежа реки Зельвянка, но при попытке форсировать ее понесли большие потери, так как восточный берег был занят немцами. Переодевшись в гражданскую одежду, красноармейцы стали выходить из окружения группами по 3—4 человека».

На станции Осиповичи Наумов попал в облаву и, как гражданское лицо, препровожден в Минский лагерь, откуда его выпустили как местного жителя (в Минске жила семья Наумова). Однако 18 октября Наумов был арестован на квартире и доставлен в минскую тюрьму, где находился два месяца, затем направлен в Минский лагерь для военнопленных. Там Наумов подал заявление о желании проводить шпионскую работу против СССР. В апреле 1942 года он был переведен в лагерь военнопленных в городе Кальвария (Литва), а затем в Офлаг XIII-Д (Хаммельсбург).