Повседневная жизнь Парижа в средние века - Симона Ру Страница 44

Прежде нужно сказать несколько слов о методе анализа, используемом не только применительно к женщинам из списка парижских налогоплательщиков. Когда в наименовании хозяина двора за именем и прозвищем идет название ремесла, нет никаких проблем: речь действительно о профессии налогоплательщика. Но таких уточнений очень мало. Применительно к женским дворам их всего семьдесят пять, то есть примерно 5 процентов.

Другие указания на ремесло могут происходить из прозвания, следующего за именем, данным при крещении. Таких указаний — «прозвище-профессия» — больше всего: пятьсот двадцать пять, то есть 35,5 процента от общего числа женщин. Стоит ли их рассматривать как точную информацию? В записях типа «Агнесса-прачка», «Жанна-перекупщица» или «Жанна-портниха», вероятнее всего, действительно говорится о ремесле женщины, которая упомянута только по имени, без прозвища или фамилии. Это касается многих парижанок из списка Малых. Но возможно, что это просто прозвище, не дающее указаний на ремесло, которым женщина действительно занималась. Если после прозвища указано другое ремесло, тут уж ничего не перепутаешь, однако ясные указания — редчайший случай. Я нашла только три примера: Жанна Портниха, хлеботорговка; Маргарита Кузнечиха, хозяйка таверны; Алиса Каменщица, шелковая ткачиха. Такие «профессиональные» прозвища происходят от ремесла (или прозвища) мужа, если супруга участвовала в работе его мастерской, лавки или небольшого предприятия. Вот, например, Эделина Грузчица, платящая восемь су, и ее зять, указанный только по имени, — Аман, платящий двадцать су. Эта семья грузчиков поселилась на берегах Сены, в 1297 году к ней примкнул зять; что же до матери, Эделины, прозвище и ремесло которой совпадают, трудно сказать, участвовала ли она лично в разгрузочных работах. Нужно ли принимать за «прозвание супруги» названия ремесел, относящихся к перевозкам или строительству, которые получили форму женского рода, как, например, в случае Алисы Каменщицы — наверняка жены или дочери «Каменщика», которая, как мы видели, сама занималась изготовлением шелковых тканей? Но вот вам Маргарита де Шаллоэль, плотничиха. Не стоит фантазировать дальше, ибо списки не позволяют сделать бесспорных выводов. Но в целом такие наименования указывают на профессию, и возможные отдельные ошибки не имеют большого значения для исследования в целом; информация, полученная из названий ремесел, создает достоверную общую картину.

Зато неуверенность другого рода преодолеть гораздо сложнее. В самом деле, в большинстве записей не содержится никакого указания на ремесло или общественное положение — ни точных сведений, ни намеков. Без всякого сомнения, эти люди в большинстве своем занимаются какой-то деятельностью, на которой основаны их доходы, позволяющие высчитывать налоги. Это также подтверждается счастливым совпадением некоторых сопоставлений. «Тирфер» в других источниках именуется как Жанна Тирфер, или Жанна Тирфер, садовница, или даже госпожа Жанна Тирфер; Агнесса Пахотница в других списках именуется лавочницей; Изабо Костоправка в других списках названа Изабо-знахаркой; Алиса де Варвиль названа также Алисой-белошвейкой или Алисой, белошвейкой из Вервиля. Упомянем еще Жаклин Вивьен, жену Робера Вивьена, называемую также «Жаклин Вивьен, галантерейщица». Очень может быть, что некоторые из женщин, не называвших своего ремесла, жили за счет ренты и своего состояния, но это не являлось правилом для женских дворов, облагаемых налогом, о чем можно судить по списку Малых. Итак, будем придерживаться того, что сообщает нам реестр 1297 года, поскольку такого рода «моментальный снимок» не претендует на роль полной картины или исчерпывающего образа парижанок конца XIII века.

По числу записей самыми распространенными являются пять ремесел: перекупщицы, горничные (соответственно сорок четыре и сорок две записи), шляпницы, швеи и прачки (примерно по двадцать пять записей).

Таким образом, мы видим, что в 1297 году парижанки работали в сфере питания: перекупщики и перекупщицы продавали в розницу всякого рода съестные припасы, как нынешние бакалейщики. Они также часто становились горничными, то есть прислугой в доме мещан, где занимались уборкой, ходили за покупками, обихаживали хозяина с хозяйкой. Под их властью находились служанки и «казачки». В списках их имя часто соседствует с именем хозяина или хозяйки. В большинстве записей указано, что они служат горничными в таком-то доме под властью мужчины, другие приписаны к женскому двору. Такие женщины названы только по имени, данном при крещении, с пометкой «горничная такого-то»; одна женщина записана даже без имени, просто как «и его горничная». Все эти указания подтверждают, что личность таких женщин определена посредством дома, в котором они служат (дом указан через его хозяина), а также их подчиненным положением, однако они получают жалованье, чем и объясняется их статус налогоплательщиц; разумеется, за исключением трех случаев («Лоран де Болье — 70 су, Агнесса, его горничная, — 8 су; Жак Жансьен — 16 ливров 10 су, Агнесса, его горничная, — 8 су; Жеффруа Кокатрикс — 15 ливров, Жанна, его горничная, — 6 су»), все горничные присутствуют в списке Малых.

Три остальных ремесла говорят о производстве, связанном с текстилем (швеи), изготовлением предметов туалета и одежды (шляпницы) и со стиркой белья (прачки). Первый взгляд на женскую работу не приносит сюрпризов: он вписывается в старую схему распределения работ между полами в том виде, в каком ее представляли моралисты, проповедники и прочие традиционалисты среди мужчин. И все же есть нюансы: встречается много мужчин-швецов, некоторые даже занимались стиркой, а один назван горничным. Так что предстоит произвести более углубленное исследование, чтобы установить истинное положение дел с распределением труда.