История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том II - Фредерик Коплстон Страница 44

Бог стоиков – это одушевленное существо, которое должно поэтому обладать чувствами. Но если Он может чувствовать и ощущать, тогда Он способен к страданию и, в конечном счете, подвержен распаду. Более того, если Бог рационален и совершенен, как думали стоики, Он не может быть «добродетельным», каким они его считали. Как Бог может быть, к примеру, храбрым или мужественным? Каким Он должен подвергнуться опасностям и страданиям, чтобы доказать свое мужество?

Стоики исповедовали доктрину Божественного Провидения. Но если Провидение действительно существует, то как можно объяснить, к примеру, наличие в природе ядовитых змей? Стоики утверждают, что Божественное Провидение проявляется в том, что Бог даровал людям разум. Но большинство людей используют этот дар для саморазрушения, и для таких людей разум – это скорее бедствие, чем благо. Если бы Бог действительно обладал Провидением, Он бы создал всех людей хорошими и дал бы всем правильный разум. Более того, Хрисиппу не следовало бы говорить, что «Бог пренебрегает», к примеру, «мелочами». Во-первых, то, чем Провидение забыло нас снабдить, вовсе нельзя назвать мелочью; во-вторых, Бог не может пренебрегать намеренно (ибо преднамеренное небрежение к чему-нибудь непростительно даже земным владыкам); а в-третьих, трудно представить себе, чтобы Высший разум мог чем-нибудь неосознанно пренебречь.

Эти и другие аргументы Карнеада против учения стоиков представляют в определенной мере лишь академический интерес. Материалистическая доктрина Бога, которой придерживались стоики, содержит неразрешимые противоречия, ибо, если Бог материален, значит, Он подвержен распаду, а если Он – Душа Вселенной, наделенной телом, то Он может испытывать чувства удовольствия и боли. Но повторяю, подобные доводы против концепции Божества имеют для нас чисто академический интерес. Более того, нам и в голову не могло бы прийти приписывать Богу человеческие добродетели, как это делал Карнеад. Не собираемся мы и доказывать, что все в мире было создано ради блага человека. Тем не менее отдельные проблемы, затронутые Карнеадом, не лишены смысла, и всякая теодицея должна попытаться найти на них ответ. К таким проблемам относится, например, существование в мире физических страданий и морального зла. Описывая теодицею стоиков, я уже сделал несколько замечаний по этому поводу и надеюсь далее показать, как решали эти проблемы философы Средневековья и современности. Однако всегда следует помнить, что даже если человеческий разум неспособен дать исчерпывающие и полностью удовлетворяющие нас ответы на все сложные вопросы, возникающие по поводу какой-либо теории, то из этого вовсе не следует, что надо отказаться от этой теории, если она конечно же покоится на основе убедительных доказательств.

Карнеад понимал, что полное отрицание умозаключения невозможно, и создал теорию пробабилизма (вероятности). Вероятность имеет несколько степеней и является необходимой и достаточной для действия. Он показал, например, каким образом можно приблизиться к истине – несмотря на то что мы никогда не сумеем достичь абсолютной истины, – это делается с помощью накопления доказательств в пользу той или иной позиции. Если я просто увидел силуэт какого-то человека, это может быть галлюцинация, но если я слышу его голос, могу до него дотронуться, если он ест – я могу ради практических целей признать, что мое представление истинно. Эта истина обладает высокой степенью вероятности, особенно если я знаю, что такой-то человек должен находиться в это время в этом месте. Если человек покидает Англию и едет по делу в Индию, то, увидев свою жену на причале в Бомбее, он имеет причины сомневаться в достоверности своего восприятия. Но если, вернувшись в Англию, он видит, что жена встречает его на берегу, то его восприятие с высокой степенью вероятности будет истинным.

2. Академия вернулась к догматической позиции под руководством Антиоха из Аскалона (ум. около 68 до н. э.), который, по-видимому, начинал как агностик, но позже отказался от этой позиции; его лекции зимой 788 года до н. э. слушал Цицерон. Он указал на противоречие, содержащееся в утверждении, что ничто нельзя познать или что все сомнительно, ибо, признавая, что все вызывает сомнения, я тем самым признаюсь в том, что знаю это. Он установил для себя свой собственный критерий истины. Истинными он считал те положения, которые разделяли великие философы, и пытался доказать, что между академической, перипатетической и стоической системами нет принципиальных расхождений. Он в открытую излагал слушателям Академии доктрины стоиков, безо всякого стыда утверждая, что Зенон позаимствовал их у старых академиков. Таким образом, он попытался лишить скептиков одного из их главных аргументов, что между различными философскими системами существуют противоречия. В то же самое время Антиох представлял себя как эклектика.

Его эклектизм проистекал из морального учения. Повторяя вслед за стоиками, что для счастья достаточно одной добродетели, он тем не менее разделял веру Аристотеля в то, что для счастья в его высшей степени необходимы также внешние блага и здоровье. Несмотря на то что Цицерон называл Антиоха больше стоиком, чем академиком, он, несомненно, был эклектиком.

3. Эклектиком был и римский ученый и философ Марк Теренций Варрон (116—27 до н. э.). По его мнению, единственно правильной теологией является та, которая признает одного Бога, представляющего собой Душу мира, которым Он управляет, руководствуясь разумом. Надо отказаться от мифической теологии поэтов на том основании, что она приписывает богам недостойные качества характера и поступки, а физические теологии натурфилософов противоречат друг другу. Не следует, однако, отвергать официальную религию государства, ибо она имеет практическое значение и популярна в народе. Варрон высказал даже предположение, что традиционную религию придумали государственные мужи прошлого, и если бы сейчас потребовалось создать новую религию, то с помощью философии эта задача была бы выполнена куда успешнее.

На Варрона, очевидно, оказал огромное влияние Посидоний, у которого он позаимствовал теорию происхождения и развития культуры, а также его географические и гидрологические воззрения и многое другое. Взгляды Варрона по этим вопросам оказали, в свою очередь, влияние на Витрувия и Плиния. Варрон также перенял у Посидония приверженность к пифагорейскому «числовому мистицизму», что оказало воздействие на взгляды таких писателей, как Геллий, Макробий и Марциан Капелла. Влияние киников очень заметно в произведении Варрона «Saturae Menippeae», от которого до нас дошли только фрагменты. В нем он противопоставлял простоту киников роскоши богачей, издеваясь над их жадностью, и высмеивал перебранки философов.

4. Наиболее известным римским эклектиком был Марк Туллий Цицерон, великий оратор (3 января 106 г. – 7 декабря 43 г. до н. э.). В юности Цицерон был учеником Федра Эпикурейца, Филона Академика, Диодота Стоика, Антиоха из Аскалона и Зенона Эпикурейца. На Родосе он слушал лекции Посидония Стоика. Цицерон посвятил свою юность изучению философии в Афинах и на Родосе, однако б ольшую часть своей жизни он отдал общественной деятельности и обязанностям должностного лица и только за три года до смерти вернулся к философии. Большая часть его философских произведений была написана именно в эти годы (например, «Парадоксы», «Утешение», «Гортензий», «Академика», «О пределах блага и зла», «Тускуланские беседы», «О природе богов», «О старости», «О божественном», «О судьбе», «О дружбе», «О добродетели»). «О государстве» и «О законах» были написаны ранее. В произведениях Цицерона почти не содержится оригинальных идей, что, не скрываясь, признавал и сам философ¹: «Я отношусь к числу переписчиков и лишь добавляю слова, которых у меня в избытке». Зато он обладал даром ясно и понятно излагать идеи греческих и римских философов.