Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен… - Сергей Глезеров Страница 44

Нет сомнения, что большевикам генерал Слащев был нужен до поры до времени. Для пролетарского государства он все равно оставался чужим. Наверное, и сам Слащев понимал, что он в очередной раз оказался чужим, да и теперь еще и среди чужих: ни большевики, ни Советы, ни окружавшая его действительность в РСФСР ни в коей мере не были для него своими. Белые, оставшиеся в эмиграции, тоже для него уже не были своими: они прокляли его как изменника и предателя.

Между тем атмосфера в Советской России стремительно менялась. Характерным ее проявлением было обращение к Сталину, подготовленное в октябре 1926 года комсомольцами Мелитопольского округа Украинской ССР (письмо сохранилось в Российском государственном архиве социально-политической истории). Молодые строители коммунизма изъявляли желание лично расправиться со Слащевым – по примеру того, как в мае 1926 года в Париже убили бывшего главу Директории Украинской народной республики Симона (Семена) Петлюру. Его застрелил анархист Самуил Шварцбурд из города Измаил, заявивший, что он мстит за еврейские погромы 1918–1920 годов на Украине…

Вот что говорилось в письме мелитопольских комсомольцев: «Собравшись на одном из комсомольских занятий, разбирая историю РКСМ, мы вычитали, что генерал Слащев, который находится в настоящее время в СССР, зверски расправлялся с комсомольцами одной из подпольных комсомольских организаций. Кроме того, как бывший белый генерал был очень жесток. Нашему селянству особенно памятны зверства солдат и офицеров Слащева, которые действовали по его указу; так как в 1920 году белые банды оперировали в наших местностях.

И наряду с этим Слащев преспокойным образом за свои зверские деяния получает у нас хорошее условие для своей жизни, и мы забыли того, что сколько вреда было сделано Слащевым для трудового населения нашей Республики. Многие из гр-н нашей местности при воспоминании о Слащеве сжимают руку в кулак, и естественно требуют не того, чего предоставили Слащеву, а требуют должного наказания, наказание, которое должен понести закостенелый враг трудового крестьянства и вообще всего пролетариата, попавшись к нам в руки.

Мы, комсомольцы, тоже возмущены тем, что враг нашей Республики живет в СССР, мы отлично понимаем, что Слащева используют как спеца, в которых мы нуждаемся в данный момент, но, на наш взгляд, и на взгляд всех трудящихся, эта заслуга его как спеца недостаточна для того, чтобы он оставался в СССР, преступность Слащева велика [и] требует того, чтобы он предстал перед пролетарским судом и отчитался о своих прошлых преступлениях, и понес должное наказание, наказание подобное тому, какое „Его превосходительство“ применяло к комсомольцам в 1919 году.

Возмущение наше доходит даже до того, что некоторые ребята высказываются совершить путешествие в Москву и, попав, Слащева убить, его так убить, как убили Петлюру во Франции в Париже.

Наша просьба, тов. Сталин, дать разъяснение, насколько большую пользу приносит Слащев в деле строительства нашей Республики, на наш взгляд, можно и без него обойтись, кроме того, как бы не случилось такое явление, когда какая-то птица высиживала яйца гадюки, не замечая, что таковая может принести ей вред, окрепнувши, когда выведется, освоившись с новой обстановкой, вспомнив, что природой она унаследовала ядовитые зубы и начнет кусать своих покровителей. Так не лучше ли, тов. Сталин, раздавить гадючьи яйца в лице Его превосходительства генерала Слащева вовремя, чтобы не почувствовать укуса гадюки.

…Почему же Слащев составляет исключение, что за привилегия держать на службе бывшего белого генерала? Попадись он в руки кр[асноармей]цу, который еще не забыл тех трудностей борьбы, который истрепал свои нервы, утерял половину своей физической силы в период борьбы со Слащевым и с подобными Слащеву, но у него, наверно, хватило бы силы в руках сжать ему горло в отместку за то, что он является врагом в период Гражданской войны».

Можно предположить, что подобный выпад против Слащева вовсе не единичный, тем не менее, письмо положили под сукно: до «великого перелома» и тем более «большого террора» было еще далеко, Яков Слащев еще, по-видимому, не сыграл до конца ту партию, которую ему предназначили чекисты.

Однако Якова Слащева все-таки настигла пуля из его прошлой жизни. Среди слушателей курсов оказался 24-летний Лазарь Коленберг, родной брат человека, расстрелянного в 1919 году по приказу Слащева за сочувствие большевикам. В январе 1929 года Коленберг застрелил Слащева на его московской квартире. Как он сам заявил следствию – по соображениям личной мести. Коленберга признали невменяемым и отпустили на свободу.

Яков Слащев, действительно, был очень скор на расправу и чрезвычайно жесток, недаром выведенный Михаилом Булгаковым в пьесе «Бег» генерал Хлудов своими прототипом имел именно Слащева…