Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура - Алексей Шишов Страница 43

Перед отъездом он отдал приказ своему любимому гренадерскому Фанагорийском полку, которым командовал полковник В.И. Золотухин, идти к осажденной крепости.

Отправляясь под Измаил, Суворов понимал, что легкой победы там не предвидится. К «орду-калеси» русские в той войне уже подступали дважды и дважды терпели неудачу (11 сентября 1789 года войска генерал-аншефа Н.В. Репнина, а в ноябре 1790 года П.С. Потемкина).

Появление Суворова под Измаилом вызвало в осадных войсках подъем боевого духа. У всех на устах звучало теперь одно: «Штурм! Будет, братцы, штурм, раз прилетел сам Суворов...»

На следующий день полководец провел рекогносцировку Измаильской крепости. В тот же день он отправил Потемкину рапорт о подготовке к осаде и штурму «орду-калеси»:

«По силе повелениев вашей светлости, первоначально войски сближились под Измаил на прежние места, так безвременно отступить без особого повеления вашей светлости почитается постыдно...

Крепость без слабых мест. Сего числа приступлено к заготовлению осадных материалов, коих не было, для батарей, и будем стараться их совершить к следующему штурму дней чрез пять, в предосторожность возрастающей стужи и мерзлой земли. Шанцевый инструмент по мере умножен. Письмо вашей светлости к сераскиру отправлю я за сутки до действия. Полевая артиллерия имеет снарядов только один комплект. Обещать нельзя, божий гнев и милость зависит от его провидения. Генералитет и войски к службе ревностию пылают. Фанагорийский полк будет сюда».

...Полководец оказался перед сложным выбором. Отсутствие осадной артиллерии и проблемность ее доставки под Измаил делали невозможной «правильную» осаду крепости. Полевые же орудия были бессильны против измаильских стен: пробить их они не могли.

Для овладения дунайской твердыней оставался единственный способ — приступ с помощью штурмовых лестниц. Но при этом даже в победном исходе предвиделись большие потери в людях.

Тщательнейшая подготовка к Измаильскому штурму началась с 3 декабря. Велась она в очень быстром темпе, поскольку Суворов понимал, что любая затяжка во времени играет только на руку осажденным. Велась подготовка по следующему плану:

— обстоятельная рекогносцировка крепостной ограды с суши и Дуная, подступов к крепости при участии военачальников, командиров штурмовых колонн и их помощников;

— заготовка штурмовых средств: фашин, штурмовых лестниц, шанцевого инструмента;

— оборудование по всем инженерным правилам огневых позиций артиллерии, предназначенной для обстрела крепости перед приступом;

— подготовка войск к штурмовым действиям в специальном учебном городке (вне видимости с крепостных стен), который состоял из участков рва и вала, копировавших измаильские укрепления;

— моральная подготовка войск к кровопролитному штурму.

Трудностей набиралось много. Даже в дальних окрестностях Измаила не было строевого леса. Боеприпасы для артиллерии еще только ожидались. Осадные батареи приходилось устраивать только по ночам.

В учебном городке, устроенном вдали от крепости, рота за ротой, казачья сотня за сотней учились преодолевать ров и взбираться на вал. Были изготовлены чучела, изображавшие янычар. Солдаты, преодолев ров и вал, кололи их штыками, отрабатывая приемы рукопашного боя. Отдельно обучались пионеры (саперы), командам которых предстояло идти на. приступ впереди штурмовых колонн.

Помимо имевшихся на острове Чатал осадных батарей, возвели еще две, но более мощные. Обе батареи разместились на берегу Дуная: одна — против Броских ворот, вторая — у Килийских. Каждая батарея состояла из десяти орудий 12-фунтового калибра. Их позиции находились в 100 и 200 саженях от крепостной ограды. Турки энергичной пушечной стрельбой попытались было помешать их возведению, но безуспешно.

С прибытием в осадный лагерь гренадерского Фанагорийского полка, 150 «охотников» из Апшеронского пехотного полка, конных донских казаков и арнаутов численность войск у Суворова достигла 31 тысячи человек. Измаильский гарнизон продолжал численно превосходить своего противника.

По своему составу русские войска делились следующим образом. Пехота насчитывала в своих рядах 28,5 тысяч человек. Конницы, то есть кавалеристов и казаков, имевших лошадей, набиралось всего 2,5 тысячи человек.

Всего под Измаилом полководец А.В. Суворов-Рымникский имел 33 батальона регулярной пехоты (14,5 тысячи человек), 8 тысяч спешенных донских казаков, 4 тысячи черноморских (бывших запорожцев) казаков с гребной флотилии, 2 тысячи арнаутов — молдаван и валахов, 11 кавалерийских эскадронов и 4 донских казачьих полка.

О количестве артиллерии в источниках имеются большие разночтения. Так, количество орудийных стволов полевой и полковой артиллерии определяется от 405 единиц до свыше 500. Количество корабельной малокалиберной артиллерии, стрелявшей с малых дистанций, колеблется от около 400 до 567 пушек.

В любом случае, русская артиллерия численно превосходила крепостную артиллерию Измаила (без учета пушек с разгромленной речной флотилии) почти в 2 раза. Но... русские не имели осадных орудий крупных калибров, действительно пригодных для осадных батарей.

Согласно традициям войн той эпохи, Суворов сперва решил прибегнуть к переговорам о добровольной сдаче турецким гарнизоном крепости. В Измаил были посланы два письма: суворовское и главнокомандующего Потемкина-Таврического.

Султанскому командованию предлагалось сдать крепость в обмен на предоставление гарнизону с личным оружием и имуществом, равно и горожанам, возможности перебраться на противоположный берег Дуная. В противном случае осажденных ожидала известная участь защитников Очаковской крепости. Срок на размышления давался одни сутки.

Генерал-аншеф Суворов в дополнении к посланиям был как всегда лаконичен и суров:

«Сераскиру, старшинам и всему обществу.

Я с войском сюда прибыл; 24 часа на размышление для сдачи и воля, первые мои выстрелы уже неволя, штурм — смерть. Чего оставляю вам на рассмотрение».

Копии этих писем отправили с офицерами ко всем четырем крепостным воротам. Сопровождавшие их трубачи проиграли условный сигнал. Турки ответили с крепостных стен. Тогда к затворенным крепостным воротам подскакали невооруженные донские казаки и, воткнув в них дротики с посланиями, ускакали назад.

К вечеру 8 декабря сераскир дал по-восточному пространный ответ, сводившийся к просьбе о заключении перемирия на 10 дней, чтобы получить от великого визиря султана Селима III разрешение на капитуляцию. Айдос Мехмет-паша хитрил, пытаясь потянуть время перед решающей схваткой в надежде на помощь со стороны султанской армии с дунайского правобережья.

Суворов, недолго думая над явной военной хитростью противника, тут же ответил сераскиру:

«Против моего обыкновения еще даю вам сроку сей день до будущего утра».

О том, как были настроены турки, лучше всего свидетельствуют высокомерные слова одного из измаильских пашей, сказанные русскому офицеру-парламентеру: «Скорей Дунай остановится в своем течении и небо упадет на землю, чем сдастся Измаил...»