Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура - Алексей Шишов Страница 42

На этом участке было спешно возведено 10 батарей с орудиями крупных калибров. Они держали под прицелом реку и батареи противника, которые могли быть поставлены на острове Чатал, лежащем прямо против крепости.

Фортификаторы особенно хорошо укрепили юго-западный край крепостного обвода, где берег спускался к реке отлого. Здесь крепостной вал оканчивался (примерно в 100 метрах от уреза воды) каменной башней Табией, называемой иногда бастионом или редутом. Он имела трехъярусную пушечную оборону.

Неширокий промежуток между Табией и берегом был прикрыт неглубоким рвом и палисадом из заостренных бревен. Орудия башни хорошо фланкировали этот участок крепостного обвода.

Внутри крепости имелось много крепких каменных построек — частных домов, мечетей, караван-сараев, торговых строений, которые можно было легко приспособить для обороны. Штурм Измаила показал, что османы заранее привели их в оборонительное состояние на случай уличных боев.

Неприступность «орду-калеси» значительно усиливалась естественными препятствиями. Это были, естественно, широкий Дунай с юга, озера Кучурлуй и Алапух с запада и озеро Катабух с востока. Эти водные преграды ограничивали возможности маневра русских войск и удлиняли их коммуникации. К тому же местность под Измаилом в большей части была тогда заболочена.

Турки, опытные в ведении крепостных войн, постарались укрепить и полосу перед рвом. Здесь в немалом количестве они устроили «волчьи ямы» и всевозможные ловушки.

Измаильская крепость имела укрепленные, хорошо защищенные ворота. Их было четыре: с запада — Броские (русские называли их Царьградскими) и Хотинские, с востока — Килийские и с севера — Бендерские. Подступы к воротам простреливались фланкирующим артиллерийским огнем, что позволяла конфигурация крепостного вала. Ворота всегда являлись самым уязвимым местом в обороне крепостей.

Измаильский гарнизон к началу осады насчитывал 35 тысяч султанских войск. Почти половину из них—17 тысяч — составляли янычары, отборная и привилегированная регулярная пехота. Остальную часть составляли сипахи — легкая турецкая конница, конные крымские татары большей частью из Буджакской орды, артиллерийская прислуга и вооруженные горожане-ополченцы.

В Измаил бежали отряды из разгромленных гарнизонов Кили, Тульчи и Исакчи. Это были воины, не потерявшие желания сражаться с «неверными». Ряды осажденного гарнизона пополнили экипажи с потопленных кораблей турецкой Дунайской флотилии, имевших на своих бортах несколько сот орудий малого калибра. Поскольку большинство судов было потоплено под самым берегом, осажденные смогли достать из-под воды или просто снять с разбитых судов немало корабельных пушек. Они пошли на усиление прибрежных батарей.

Всего на вооружении крепости находилось 265 разнокалиберных орудий. По другим сведениям, на вооружении Измаила было около 200 орудий. Вероятно, в последнее число не вошли пушки речной флотилии, поставленные на речном берегу. Из этого количества орудий 85 пушек и 15 мортир занимали приречные позиции.

События показали, что «армейская крепость» имела огромные запасы различных боевых припасов и провианта. (Подвоз запасов и продовольствия в крепость по Дунаю прекратился только с началом ее блокады.) Главный фортификатор де Лафит-Клове при сооружении «орду-калеси» в своих планах рассчитывал на длительное пребывание за оградой Измаила многотысячного войска. Не крепостного гарнизона, а именно войска, целой армии.

Кроме того, затворенными в Измаиле оказались многие тысячи коней турецкой и крымской конницы. Горожане согнали за крепостные стены немало домашнего скота из окрестностей, что заметно увеличивало запасы провианта для осажденного гарнизона.

Комендантом Измаильской крепости являлся один из лучших султанских полководцев, опытный трехбунчужный сераскир Айдос Мехмет-паша (Мегмет Айдозла). В Стамбуле не без оснований рассчитывали на его стойкость и упорство, что и подтвердили последующие события. При сераскире находилось еще несколько пашей (генералов) и брат крымского хана Каплан-Гирея, командовавший татарской конницей.

Стойкость защитников «орду-калеси» во многом объяснялась недавним приказом султана Селима III. Он грозил сдавшимся в плен небесными и земными карами. Последняя в условиях неудачной войны часто приводилась в исполнение. Кроме того, сераскир мог рассчитывать и на религиозный фанатизм своих воинов.

.„Борьба за Измаил началась с октября 1790 года. Первыми подступили к вражеской крепости корабли речной флотилии генерал-майора Иосифа Михайловича де Рибаса. До подхода к крепости сухопутных войск моряки истребили вражескую речную флотилию, высадили на острове Чатал десант и установили на нем восемь батарей.

К концу ноября русские войска встали осадным лагерем в четырех верстах от Измаила. Они бездействовали, если не считать стычек конных дозоров.

Наступала осенняя непогода. В голой степи холод чувствовался теперь не только ночью, но и днем. Топлива, кроме камыша, в округе почти не находилось. Провиант приходилось завозить издалека воловьими упряжками. Начались болезни.

Прибывшие под Измаил войска не были подготовлены к ведению крепостной войны. Тяжелых пушек не было совсем. Полевая артиллерия имела всего по одному боекомплекту снарядов. К тому же почти половину осадных войск составляли казаки, в большинстве своем за войну потерявшие лошадей и вооруженные укороченными пиками, которые в бою легко перерубались ударами ятаганов.

Но все же главной причиной бездействия собравшихся под стенами «орду-калеси» русских полков было отсутствие единого командующего.

Так получилось, что в осадном стане оказались четыре военачальника, которые к тому же не ладили между собой: генерал-аншеф И.В. Гудович, генерал-поручик П.С. Потемкин (двоюродный брат екатерининского фаворита), генерал-майор М. И. Голенищев-Кутузов и командовавший гребной флотилией генерал-майор де Рибас.

Военный совет принял решение снять осаду крепости и отвести полки на зимние квартиры. Когда об этом узнал Потемкин-Таврический, чья штаб-квартира размещалась в Яссах, то он понял, что может и не исполнить настойчивое требование императрицы взять Измаильскую крепость и побыстрее закончить войну.

Потемкин не зря считается в истории России великим государственным мужем. Главнокомандующий ордером № 1336 от 25 ноября 1790 года, написанном в Бендерах, назначил генерал-аншефа графа А.В. Суворова-Рымникского командующим всеми войсками в осадном лагере под Измаилом. Герою Кинбурна, Фокшан и Рымника предоставлялось право или отступить от дунайской твердыни Турции, или овладеть ею приступом.

К ордеру было приложено личное послание генерал-аншефу А.В. Суворову-Рымникскому:

«Измаил остается гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано через флотилию, но все же он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг!..»

Потемкинский ордер застал Суворова в городе Галаце, где он командовал передовым армейским корпусом. Сдав дела генерал-поручикам князю Голицыну и фон Дерфельдену, в сопровождении конвоя из 40 донских казаков, полководец немедленно, 30 ноября, «отправился... к стороне Измаила».