Черный русский. История одной судьбы Уцененный товар (№1) - Владимир Александров Страница 42

Дом, где мы находимся, превратился почти в развалины, а бульвар перед нами – редчайшая и грустнейшая панорама разорения. Дороги покрыты осколками и обломками; деревья, фонари и телефонные столбы искорежены; на тротуаре лежат мертвые лошади и несколько мертвых людей; сломанный газопровод все еще горит; черные, грубые, дымящиеся каркасы горящих зданий стоят словно огромные баррикады над замусоренными дворами бульвара.

В те дни погибло от пяти до семи тысяч человек. 20 ноября московский военно-революционный комитет провозгласил свою победу, объявив, что кадеты и прочие его противники сдались или убиты.

Первые недели после окончания боев были для Москвы тревожным временем. Никто не знал наверняка, чего ждать от большевиков, но то, что те захватили власть в Петрограде и почем зря пользовались ею по всему городу, было зловещим признаком. Тем не менее люди из мира Фредерика не имели другого выбора, кроме как пытаться жить как прежде, невзирая на повсеместные разрушения, беспорядок, взлетевшие цены и скудные запасы топлива и продовольствия. «Максим» избежал повреждений во время уличных боев, и директор театра, взявший его в аренду, попытался продолжать работу со старым репертуаром – мешаниной из мелодрам, комедий, легкомысленных французских песенных и танцевальных номеров и, в соответствии с духом времени, случайных тяжеловесно-серьезных пьес (эта неаппетитная смесь просуществует недолго). Сходным образом в последние месяцы 1917 года «Аквариум» продолжал давать свою по преимуществу благородную программу как официальный театр московского гарнизона. Пока оба места работали и приносили деньги – работал и зарабатывал Фредерик.

Однако когда на Россию опустилась особенно суровая зима, новый режим начал обнаруживать свою глубоко агрессивную природу, и опасность, грозившая Фредерику и его коллегам, стала очевидна. Самой насущной задачей большевиков было обеспечить удержание власти, устранив все внешние и внутренние риски. Внешнюю угрозу они устранят путем выведения России из Великой войны, а внутреннюю – путем развязывания войны нового рода – против целых классов людей, которых они сочтут своими врагами.

Согласно большевистско-марксистскому мировоззрению, охватившая Европу война была развернута «буржуазно-капиталистическими» силами, преследовавшими эгоистичные экономические и геополитические интересы, не имевшие ничего общего и даже находившиеся в противоречии с подлинными нуждами рабочих и крестьян. Поэтому, едва захватив власть, большевистский режим предложил немцам прекращение огня, и 3 марта 1918 года стороны подписали Брест-Литовский мирный договор. Большевики согласились отдать четверть территории, населения и пахотной земли бывшей Российской империи, три четверти ее металлургии и угледобычи и много чего еще. Условия были ужасны, но зато теперь большевики могли посвятить свое внимание врагу внутри страны.

Их способ определения такового должен был показаться Фредерику до абсурда знакомым. В точности так же, как черный не мог избежать расистских категорий в Соединенных Штатах, каждый человек в новом Советском государстве отныне определялся по социально-экономическому классу; и, несмотря на кажущиеся отличия, марксистская и коммунистическая концепция «класса» работала, странным образом, как квазирасистский ярлык. В глазах большевиков ты носил нестираемую печать того, что ты делаешь или делал для заработка, и люди с деньгами, люди, владевшие собственностью или открывшие свое дело, а также дворяне, духовенство, полиция, работники органов правосудия, преподаватели, военные офицеры и государственные чиновники – словом, все причастные к поддержанию или обслуживанию старого, имперского режима – были не на той стороне истории. Американец, находившийся в это время в России, описывал крайние формы, которые принимал этот подход.