Великие Моголы. Потомки Чингисхана и Тамерлана - Бембер Гаскойн Страница 42

Мятеж Шах Джахана развивался постепенно и кажется закономерным результатом новой политики Hyp Джахан, которая была направлена на устранение Шах Джахана от власти. В 1620 году, когда двор находился в Лахоре, вновь возникло тревожное положение в Декане. Абиссинец Малик Амбар, командующий армией правителя Ахмеднагара из династии Низам Шахи, продемонстрировал блестящие образцы партизанской тактики как в политике, так и в военных действиях, и это было истинным бедствием для Моголов в Декане в течение всего XVII столетия; как и Шиваджи после него, он манипулировал наиболее влиятельными правителями княжеств Декана, устраивая достаточно эфемерные союзы одних против других либо против самой империи, а потом силами своей подвижной маратхской кавалерии нещадно истреблял в горных районах гораздо более мощные, но зато и менее оперативные армии Моголов. Джахангир приказал Шах Джахану выступить на юг и вновь привести область к подчинению, но царевич явно не хотел выступать в поход. Тому было много причин. Шах Джахан понимал вероятную невыполнимость задачи, к тому же, получив три года назад высочайшие награды за решение той же проблемы, он не находил особо привлекательной необходимость начинать все сначала. Здоровье Джахангира ухудшилось; во время предыдущего похода он перевел двор в Манду, достаточно близко к месту боевых действий; предпринимать теперь кампанию в Декане, в то время как больной император находился в Лахоре, за тысячу миль, и предполагал при первой возможности перебраться еще дальше на север, в Кашмир, было почти самоубийственно. И должно быть, уже стало известно, что Hyp Джахан, далекая от того, чтобы поддерживать интересы царевича при дворе, начала теперь активные действия против него.

Чтобы обезопасить себя, Шах Джахан попросил позволения взять с собой своего старшего брата Хосрова, которого он без всяких сомнений считал своим главным соперником. Этот достойный жалости человек, полуслепой, был узником при отцовском дворе вот уже тридцать лет, но, тем не менее, он имел сторонников и пользовался определенной популярностью – частично по причине своего несчастья, частично потому, что был обаятелен и умен, но еще и потому, что многие знатные люди, которых раздражала власть Hyp Джахан, видели в нем естественного кандидата на престолонаследие. Намерения самой Hyp Джахан изменились, но, вопреки распространявшимся слухам, они были связаны отнюдь не с Хосровом. При ее новых планах на Шахрияра Hyp Джахан было выгодно, чтобы один из его соперников попал в когти к другому, и Джахангир разрешил передать Хосрова на попечение Шах Джахана. Император видел обоих своих сыновей в последний раз.

Шах Джахан еще раз добился быстрого успеха в Декане только благодаря тому, что запугал врагов и принудил во время переговоров к временному подчинению, но не подавил их окончательно. Его достижения принесли ему обычные почести и подарки, однако вскоре за этим, в августе 1621 года, Джахангир снова серьезно заболел. В ответ Шах Джахан, по-видимому, приказал умертвить пленного брата. Джахангир коротко отмечает в своем дневнике: «Пришло известие от Хуррама, что восьмого числа этого месяца Хосров умер от колик и отправился к милосердию Бога». Однако существуют совершенно определенные свидетельства того, что «колики» причинил Шах Джахан. Будущий император убьет и другого брата, прежде чем почувствует себя на троне вполне уверенно, и таким образом положит начало традиции, которая запятнает историю Моголов на закате династии, но, будучи весьма распространенной у их современников, традиция эта отсутствовала в первый век их правления.

Дальнейшая чреда событий, приведшая к открытому мятежу Шах Джахана, началась со зловещих известий с запада: шах Аббас выступил на Кандагар, богатый торговый город на караванном пути в Индию и обратно, постоянное яблоко раздора между Персией и Моголи-станом. Джахангир строил планы собрать огромную армию, чтобы встретить угрозу во всеоружии, и в марте 1622 года Шах Джахан получил приказ покинуть со своими войсками Декан и присоединиться к отцу. Шах Джахан ответил, что предпочел бы переждать сезон дождей в Манду, а после этого явится лишь в том случае, если получит твердое заверение о назначении его единственным командующим войска и разрешение держать под контролем Пенджаб у себя в тылу. За последние восемнадцать месяцев он создал подходящую силовую базу на юге и не хотел оставлять ее ради того, чтобы отправиться далеко на запад, пока не обретет уверенность в том, что сможет проложить путь к трону, если отец умрет, а Нур Джахан возведет на трон Шахрияра. Его худшие подозрения подтверждались в это время тем, что его джагиры один за другим передавались Шахрияру, включая даже и Хисар Фироз, традиционный джагир наследника престола, с такой многозначительностью отданный юному Шах Джахану за четырнадцать лет до того. Нур Джахан легко было убедить Джахангира, что ответ насчет Кандагара есть не что иное, как предвестие начинающегося мятежа, и царевичу было отправлено строжайшее послание с запретом появляться перед лицом императора и приказанием двинуть все воинские соединения к Кандагару. Встревоженный Шах Джахан направил к отцу своего посла с извинениями, но тот отказался выслушать его. Далее до имперского двора дошли известия, что царевич, понимая, чем грозит ему уступчивость, которую воспримут как признание в мятежных намерениях, двинулся из Манду на север, к Агре, надеясь завладеть имперской казной до того, как ее перевезут в Лахор ради более удобного и простого снабжения армии под Кандагаром, – такое решение уже было принято. Теперь уже сам Джахангир выступил к югу, оставив без внимания Кандагар, который немедля попал в руки персов; Джахангир жаловался в дневнике: «Какими словами поведаю я о моих страданиях? Слабый и больной, в жаркую погоду, которая исключительно вредна для моего здоровья, я, тем не менее, вынужден ехать верхом и постоянно быть в действии, выступать в таком состоянии против непокорного сына». С этого времени болезнь Джахангира настолько усилилась, что он уже не мог вести записи в дневнике и поручил это своему помощнику, дополняя текст собственными комментариями, которые он диктовал.

Номинальным командующим войсками, выступающими против мятежного брата, был назначен Парвиз. Подлинным руководителем имперской армии был Махабат-хан, талантливый военачальник, сыгравший поразительную роль в последние годы правления Джахангира. Близкий друг Джахангира с детских лет, Махабат-хан открыто встал в оппозицию влиянию Hyp Джахан на государственные дела, и в результате его то и дело отсылали на самые дальние пограничные посты. В условиях наступившего кризиса империи потребовалось его воинское мастерство, и Махабат-хана призвали ко двору. В течение почти трех лет он и Парвиз преследовали Шах Джахана по огромной петле в несколько тысяч миль – через Раджастхан в Декан, на восток, потом снова на север, через Ориссу в Бенгалию, далее по течению Ганга к Агре и еще раз на юг, в Декан. Всюду, где бы ни завязывалось сражение или стычка, Шах Джахан оказывался в худшем положении, но он был слишком подвижен и увертлив, чтобы армия могла его преследовать, и доказал, что его невозможно припереть к стене. Его повсюду сопровождали жена и дети. Поиски союзников приводили порой к странным альянсам с бывшими врагами. Разделяя теперь общее противодействие имперской власти, Шах Джахан ненадолго объединил силы со своим прежним соперником в Декане Маликом Амбаром. В 1623 году он провел четыре месяца в Удайпуре у правителя Мевара Карана Сингха, которого девять лет назад с таким триумфом доставил ко двору, где тот принял вассальную присягу его отцу. Каран Сингх, теперешний Рана Мевара, поселил своего гостя-изгнанника в Гуль Махале, купольном павильоне, недавно возведенном на прекрасном острове Джаг Мандир посреди озера близ Удайпура.