Гунны – страх и ужас всей Вселенной - Вольфганг Акунов Страница 42

Размер дани нам известен совершенно точно. Так сказать, из первых рук. А именно – от Приска Панийского, приведшего сответствующие цифры, будучи непосредственным участником переговоров между Вторым Римом и Аттилой. Согласно Приску, уже первый договор об уплате дани, заключенный Восточной Римской империей с Ругилой в 430 г., предусматривал ежегодную выплату гуннам примерно 120 килограммов золота. В 435 г. Бледа и Аттила поспешили потребовать от римлян удвоения размера дани (согласно Никонорову/Худякову, «гунны увеличивают получаемую от Византии ежегодную контрибуцию до 700 фунтов золотом»). Через восемь лет гунны нанесли поражение восточным римлянам при Херсонесе, так сказать, «у врат Царьграда», на нынешнем Галлиполийском полуострове. Там, где много позднее, в годы Первой мировой войны, несколько месяцев продолжалась неудачная совместная операция британцев и французов с целью овладения Стамбулом, а после 1920 г. располагались лагеря отступившей из Крыма белой Русской армии генерала барона П.Н. Врангеля. Там, где Первый лорд британского Адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль намеревался разгромить турок-османов и союзных с ними немцев в 1915 г., римляне были побеждены гуннами, принудившими их выплачивать впредь ежегодно 700 кг золота. А сверх того, по гуннским расчетам, осуществить, в счет недоимок за предыдущие годы, единовременную выплату в размере 2000 кг (согласно Приску – 2100 литр – В.А) «солнечного металла»!

Следовательно, только в рамках этой официально установленной на договорной основе дани в период с 430 по 450 г. «фратриархи»соправители Аттила, Бледа и их клан получили свыше 9000 кг римского золота. И это – не считая «солнечного металла», полученного в форме посольских даров и (разумеется) взяток.

За указанный период размер выкупа за простого римского воина был увеличен с 1 солида (4, 48 г чистого золота) втрое – до 12 солидов (или, по-гречески – номисм)! Сила была на стороне гуннов, и потому они устанавливали размер выкупа так же произвольно, как это делает любой монополист и победитель, не опасающийся, что ему окажут сопротивление. При этом в действиях гуннов не прослеживается какой-то особой дикости или примитивности; гунны скорее представляются хорошими хозяйственниками, знающими счет и цену деньгам. Мало того: иногда, если у гуннов не было охоты начинать, в представлявшейся им рискованной ситуации, очередную войну, они просто блефовали, морально давили на римлян, угрожая войной – и добивались желаемого. Это было похоже на чудо. «Кентаврам» из степей Центральной Азии, потомственным отгонным скотоводам, привычным к аркану и луку со стрелами, удавалось одолевать не только римских полководцев на полях сражений, но и изощренных римских дипломатов за «столом переговоров». Велись ли переговоры и впрямь за столом, в данном случае неважно.

Но, завладев римским золотом, гунны поступали с ним, с точки зрения цивилизованного человека греко-римской культуры, очень странно, если не сказать, по-детски. Хотя гунны получали дань и выкуп за военнопленных в золотой монете, они и не думали пускать полученные от римлян деньги в оборот. В Афинах, Риме, Константинополе, Александрии, Антиохии, Медиолане и других городах греко-римского мира уже не менее 500 лет бесперебойно функционировали основательно налаженные финансовые учреждения, действовали товарные биржи, страхование морских и речных судов, хорошо организованная международная торговля. А гуннские «кентавры» переплавляли тщательно отчеканенные римские золотые монеты, превращали звонкие кружочки с профилями римских императоров в мягкие слитки священного «солнечного» металла, шедшие на изготовление изысканных украшений для гуннской знати. Не в римском и вообще не в классическом стиле, характерном для средиземноморского искусства, а в соответствии со своими собственными, исконно гуннскими, традиционными представлениями о красоте, гармонично сочетавшимися с жизненным укладом гуннов, их одеждой и привычным для них окружающим миром.

По воле этих, в сущности, «больших детей» (пусть даже и в крови по локоть) для их жен изготавливали тяжелые золотые диадемы и серьги. А из оставшегося «солнечного металла» – золотые нагрудные пластины-пекторали и бляхи-фалеры для сбруи любимых боевых коней, массивные пряжки для воинских поясов, украшенные дюжиной крупных золотых бусин-шариков каждая (такая ювелирная техника именуется «зернью»), и т.д. «В древней литературной традиции особенно оттеняется любовь гуннов к украшению своего оружия и конского снаряжения золотом и драгоценными камнями (…) Именно в гуннскую эпоху в ювелирном искусстве Юго-Восточной Европы сложился так называемый полихромный стиль, то есть техника орнаментирования сделанных из золота и серебра или же покрытых золотой фольгой украшений и декоративных элементов предметов быта, включая оружие и конское убранство, вставками из цветного стекла и полудрагоценных камней» (Никоноров/Худяков).

В-общем, не удивительно, что найденный в 1791 г. Надьсентмиклошский клад (на территории сегодняшней Румынии, близ реки Марош), севернее захваченного когда-то гуннами римского города Виминация (Виминакия), по сей день считается «кладом Аттилы» (хотя специалисты-археологи не склонны связывать этот клад с «Бичом Божьим», связывая его порой даже не с гуннами, а с другими степными «конными дьяволами» – обрами-аварами, потомками жужаней, или же жуанжуанов, появившимися на многострадальных пажитях Европы после гуннов). 23 сосуда из чистого золота, украшенных преимущественно орлами! Кто, кроме самого Аттилы, мог себе позволить нечто подобное? И вообще, кто осмелился бы (не говоря уже о количестве пошедшего на их изготовление золота!) окружить себя такой полнотой символов верховной власти, как на сосудах высочайшей художественной ценности, хранящихся ныне в лучших музеях мира – скажем, в столице Австрии Вене?

Конечно же, художественная ценность рельефов, резьбы и орнаментов несомненна, уровень их исполнения просто изумителен, а греческие надписи не указывают на прямую связь с Аттилой и его эпохой. Однако, обнаруженные на золотых сосудах, наряду с греческими, рунические надписи были охарактеризованы Францем Альтгеймом в одном из его трудов в 1948 г. как гуннские. С другой стороны, по мнению венгерского ученого Дюлы Ласло, золотые предметы из Надьсентмиклошского клада – не захваченная гуннами в разных местах военная добыча, а два изготовленных на заказ столовых сервиза. Один из которых (включающий сосуды с руническими надписями) был изготовлен для самого гуннского владыки, а другой – для его (главной) супруги.

Мы не беремся судить о том, можно ли, разглядывая золотую чашу, выяснить все перипетии судьбы золота, из которого она была, в конечном счете, изготовлена. Однако готовы побиться об заклад: если когда-нибудь удастся с помощью сверхточного химического или радиографического анализа проникнуть в тайны золотых орлов из Надьсентмиклошского «клада Аттилы», окажется, что они изготовлены из римских золотых монет-солидов.

Разумеется, золото, выплачиваемое римлянами в качестве военной контрибуции, дани, выкупа за пленных, жалованья знатнейшим гуннам, формально включенным в высшую римскую военно-чиновничью иерархию, взяток, и захваченное гуннами в качестве военной добычи, попадало на практике не только в руки Аттилы, его ближайшего окружения и «царского рода». Римское золото находят во всех гуннских «княжеских» захоронениях. Делали же из него художественные изделия отнюдь не греки (в отличие от «скифского золота», т.е. золотых изделий, найденных в скифских курганах Северного Причерноморья; погребений центральноазиатских скифов-саков мы здесь касаться не будем), а златокузнецы, сопровождавшие гуннское войско. Именно они перенесли технику обработки золота с территории нынешней Южной России на территорию нынешней Венгрии, сохранив ее и после завершения эпохи «Великого Переселения народов», так что бывает порой нелегко безошибочно отличить болгарские или венгерские изделия ювелирного и художественного ремесла времен Средневековья от многочисленных изделий гуннских мастеров, созданных исключительно для личного пользования верхушки гуннского военного сословия времен Великого броска гуннов на Запад.