Париж от Цезаря до Людовика Святого. Истоки и берега - Морис Дрюон Страница 40

Далеко – потому что несколько капель византийской крови, смешавшейся в жилах Анны Киевской со шведской кровью ее предков по материнской линии, позволяли молодой королеве искренне верить в то, что она наследница по прямой Филиппа Македонского и Александра Великого, именно из-за этого она назвала своего старшего сына Филиппом. Шесть королей Франции обязаны русской княжне этим греческим именем.

Если бы Филипп I, [241]находившийся на престоле почти полвека – если точно, то сорок восемь лет, из которых тридцать восемь правил единолично, – был великим монархом, об этом как-нибудь да стало бы известно…

Зато нам известно, что король не обладал ни единой из сколько-нибудь заметных добродетелей, да и не очень заметными – тоже, напротив, кажется, Филипп был целиком соткан из мелких пороков. Он был прожорливый, жадный, продажный, циничный, вполне возможно – трусливый, заботился только о собственном комфорте и чувственных наслаждениях, его слову нельзя было верить. Когда ему не хватало денег, он брал их откуда придется, лишь бы добыча была легкая: опустошал сокровищницу Сен-Жермен-де-Пре, сдавал внаем вассалам королевскую армию – кто даст больше, тот и получит!

Отлученный от церкви за брак, связанный с двойным адюльтером, он даже и не подумал переживать это драматически, как его дед в аналогичных обстоятельствах, вполне равнодушно выслушал все анафемы, произнесенные в его адрес церковными соборами в Клермоне, Туре, Пуатье, самом Париже, а ведь они и назначались специально, чтобы осудить его. Правда, в конце концов он пообещал развестись со своей супругой, но это обещание ничего не стоило: еще десять лет они продолжали жить вместе как ни в чем не бывало.

Филипп I ухитрился не сделать ничего существенного за все время своего царствования, хотя в этот период происходили великие события.

Герцог Вильгельм Нормандский [242]отправился завоевывать Англию, и Филиппу было даже приятно, что беспокойный вассал теперь далеко. Конечно, ему стало не так приятно, когда этот самый бастард-завоеватель, основав за Ла-Маншем свое королевство, с оружием в руках появился на дороге, ведущей к Парижу, но тут королю повезло: Вильгельм был смертельно ранен во время захвата и разграбления Манта, и Нормандская кампания на этом остановилась.

Папа Урбан II объявил Первый крестовый поход, и Филипп вполне благосклонно смотрел на то, как Петр Пустынник [243]ведет через Германию, Венгрию и Болгарию несчетные орды нищих – голодных, зараженных его фанатизмом крестьян и искателей приключений. Народное ополчение Первого крестового похода, участники которого по пути грабили Европу, постоянно уменьшалось в численности из-за болезней и истощенности долгой дорогой, а избежавшие гибели были разбиты при первой же встрече с турками.