Лев Яшин - Владимир Галедин Страница 39

В позднейших публикациях вполне уверенно проводилась версия о том, что испанцы в лице Эрреры банально испугались сборной Союза и, поразмыслив, решили не позориться. И надо сказать, что последующие события с поверхностным простодушием подтверждают столь оптимистичное суждение: соперник отказался приезжать в Москву, а уж встреча в Мадриде автоматически становилась невозможной. На международном уровне была зафиксирована вполне легитимная победа СССР, который и получил пропуск во Францию.

Однако суть дела, безусловно, сложнее. Конечно, наши 19 мая наколотили семь голов. А предполагаемый противник — столько же в двух поединках тому же сопернику. Но за день до лужниковской феерии мадридский «Реал» в финале Кубка чемпионов отметился магической «семеркой» против немецкого «Айнтрахта», пропустив в собственные ворота лишь трижды. Скажут — и справедливо! — там был «покер» венгра Пушкаша, не имевшего права выступать за сборную своей второй родины. К тому же в воротах мадридцев тогда выступал аргентинец Домингес, а в атаке — бразилец Канарио. Словом, «старая новая тема»: «легионеры». У нас в конце 50-х — начале 60-х так же, как и сейчас, болезненно обсуждали эту проблему, косвенно объясняя отказ от участия в еврокубках. Проще говоря: «они» понакупили иностранных звезд — и как у такой сборной мира выиграешь?

Что же, столичный «Реал» действительно приобрел первоклассных заграничных футболистов. Так ведь и игроков с гражданством Испании хватало! Альфредо ди Стефано в вышеупомянутом финале оформил хет-трик. А левый край Хенто, не забив лично, изумительно ассистировал и разгонял чуть ли не каждую атаку родной команды — как же захватывающе они смотрелись бы на противоположных участках поля с советским коллегой Михаилом Месхи! И правые полусредние Иванов и Дель Соль тоже вынудили бы зрителей сравнивать, кто из них сильнее. Место же Пушкаша в испанской сборной спокойно бы занял Луис Суарес из «Барселоны», названный, между прочим, по итогам года 1960-го лучшим футболистом Европы (хотя страна его и в полуфинале не участвовала). Но, наверное, особое наслаждение гурманам замечательной игры доставило бы своеобразное противостояние вратарей: 36-летнего каталонца Симона Антонио Рамальетса и 31-летнего москвича Льва Яшина. Зрелые мастера — высокое искусство.

Словом, народ ждал праздника. А он не состоялся. Бесспорно, не из-за страха Эленио Эрреры перед «советской красной машиной». Играть, как видим, было кому. Тогда почему?

Самое интересное, что точно никто не знает. Простое предположение, что диктатор Франко потребовал от тренера гарантии победы над Советами, выглядит наиболее правдоподобным — хотя что-то не слышно о записи их разговора. В СССР известие об отказе испанцев в последний момент (сборная находилась уже в аэропорту) восприняли со справедливым возмущением. И, не исключено, с некоторым пониманием. Вышло-то всё несколько «по-нашему». Хотя, если вдуматься, Франко поступил как обычный диктатор, то есть человек, облеченный гигантской, непомерной, бесконтрольной властью. Что и привело к самодурству: умный Эррера ничего гарантировать, понятно, не стал. И родился безумный отказ образца 1960 года. А ведь в 1964 году, когда отношения между нашими государствами вряд ли стали теплее, финальный матч чемпионата Европы состоялся, причем советская команда играла в самом Мадриде на глазах постаревшего на четыре года «каудильо». Значит… Да ничего это не значит. Диктатор — он и есть диктатор.

Отечественное спортивное руководство отозвалось ожидаемо: «Поздно вечером 25 мая секретариат УЕФА сообщил в Федерацию футбола СССР, что встречи сборных команд в Москве и Мадриде не состоятся в связи с тем, что испанское правительство запретило испанским футболистам участвовать в играх на Кубок Европы с советскими спортсменами». И так далее: «…фашист Франко давно известен…» Официоз в действии. Впрочем, рядом (и в «Футболе», и в «Советском спорте») напечатали и обращение футболистов сборной Союза к несчастным, без преувеличения, испанцам. Там стиль попроще, хотя смысл (прав А. Т. Вартанян) тот же и отдельные обороты похожи. Да и немудрено: видно, одной рукой написано.

Сейчас не об этом. Под посланием сборников стоит, естественно, и подпись Яшина. И задумываешься: а желал ли он этого матча? Ведь команда Эрреры была очень сильна. Ответить однозначно из другого времени нельзя. Однако вот что приходит на ум. Коли уж он, больной, травмированный, не уходил с поля, то готовый к бою, полный сил (есть основания предполагать, что к Кубку Европы его подлечили) по определению не мог желать победы 3:0, присужденной нашим без самой игры. Потому как, лишь выходя на поединок, можно победить. И «Счастье трудных побед» — очень пристойное название для книги мемуаров Л. И. Яшина. Если, конечно, поразмыслить над каждым из трех привычных слов.

3:0 надобно заслужить, а не получить. 6 июля 1960 года советские футболисты это с блеском подтвердили. Именно с таким счетом была повержена очень хорошая чехословацкая сборная в полуфинале Кубка Европы.

Решающая встреча «навылет» состоялась в Марселе. Победитель переезжал в Париж, на финал, проигравший отправлялся домой. Чехословаки соблазнились корридой под палящим солнцем и потерей тренировочного дня, затем разнесли 8:0 сборную Прованса, представленную, разумеется, любителями.

Наши не торопясь работали на базе.

6 июля грянул бой. Лев Филатов в «Советском спорте» с наслаждением сравнивал атмосферу абсолютно спортивного сражения с впечатлениями от баталий мирового первенства двухлетней давности: «Тот же высочайший накал борьбы, та же игра с полной отдачей сил, то же кипение на трибунах, одним словом, большой футбол во всем его блеске».

Затем следуют важные для нас события. Сначала голкипер Шройф бросается в ноги Иванову, выручая свою команду. А потом «Масленкин неудачно срезает мяч, его подхватывает Бубник и выходит вперед. Яшин бросается ему навстречу, парируя удар» («Советский спорт»). А вот взгляд А. П. Старостина («Футбол», 10 июля): «Через минуту уже Яшин броском в ноги Бубернику спас нашу команду от неминуемого гола». Теперь обратимся к цитате из «Руде право», главной газеты ЧССР: «Две минуты спустя Бубник очутился перед вратарем. Но его удар достиг только тела Яшина».

Последние два свидетельства помещены в одном номере свежеиспеченного московского еженедельника. Возникает законный вопрос: а кто угрожал советским воротам: Бубник или Буберник? Записи-то матча пока, по крайней мере, не найдено. И мы должны опираться на мнения очевидцев или тех, кто очевидцев сумел услышать полнее и точнее. В данном случае предпочтение надо отдать авторам чехословацкой газеты, которые, несомненно, лучше знали своих футболистов. Однако Андрей Старостин неповторимо «реваншируется» замечательной, уходящей от нас все далее вязью слов, прелестью которой и обязан отличаться футбольный репортаж: «Игра шла с переменными атаками. Мяч был частым гостем штрафных площадок обеих команд. Долгое время чехословацкие футболисты вели игру на равных. Не меньшее время они владели мячом и не меньшее время гостили на нашей половине поля. Едва ли на переполненном стадионе был хоть один человек, который, объективно взвешивая действия команд в первой половине игры, взялся бы предположить исход встречи. Пока заметно было лишь одно: футболисты в белых майках (наши соперники) вели игру мелкими передачами, постепенно завоевывая пространство, обнаруживая при этом хорошую технику и завидное самообладание: футболисты же в красных футболках делали меньшее количество передач, но преодолевали пространство быстрее.