Дело: «Ястребы и голуби холодной войны» - Георгий Арбатов Страница 39

В известной степени это относится к современной концепции «суверенной демократии», выдвинутой кремлевскими политтехнологами и, как обычно, услужливо подхваченной новой правящей партией «Единая Россия». Эта концепция сильно смахивает на доктрину времен Брежнева под названием «реальный социализм», которая была призвана узаконить социализм, построенный в СССР и разительно отличавшийся от идеалов классиков марксизма, и к тому же заставить другие соцстраны и мировое коммунистическое и рабочее движение признать его как истинный и единственно возможный. Теперь нам пытаются внушить, что нынешняя политическая система России – это реальная демократия, но только «особого», российского «разлива», и любая критика ее есть априори попытка навязать нам чуждые порядки и подорвать российский суверенитет в угоду «злонамеренному» Западу.

В теоретическом плане это, конечно, полная чепуха. Основные принципы демократии, как законы всемирного тяготения, универсальны: верховенство закона, выборность законодательных органов и высшего государственного руководства, разделение властей, независимый суд, многопартийность, свобода слова и другие демократические свободы, гражданское общество, демократический контроль над силовыми структурами. Вместе с тем в каждой стране, совершенно естественно, эти принципы имеют национально-историческую специфику и существенно отличаются, скажем, в США, Великобритании, во Франции, в ФРГ, Италии, Швеции. Но ни одна из этих стран не подчеркивает, что там «суверенная демократия».

Почему же правящая элита России считает необходимым делать на этом столь сильный упор? Думаю, потому, что у нас сейчас сохраняется только внешняя оболочка демократии: формальное разделение властей, выборы, многопартийность, свобода печатной прессы, а по существу, в начинке системы, политическая власть и все больше экономическая власть и собственность концентрируются в руках федеральной бюрократии во главе с президентской администрацией, которые сращиваются с большим бизнесом.

Таким образом у нас формируется классический государственно-монополистический капитализм, который со всеми его негативными признаками Ленин описал еще в конце XIX века на примере Англии, а предсказал, сам того не ведая, положение в России сто с лишним лет спустя. Новая посткоммунистическая номенклатура по своей милости разрешает ту или иную меру свободы действий и материальные блага политическим партиям, региональным наместникам, парламенту, судебным органам, лояльному бизнесу, СМИ и общественным организациям – и называет это демократией. Выстраивается авторитарно-бюрократическое здание государственного управления с демократическими виньетками на фасаде.

Другая концепция нового времени – «исполнительная вертикаль». В принципе ничего плохого в этом нет, как говорится, чтобы в обществе была демократия, в бюрократии должна быть диктатура. однако у нас эта концепция вылилась во всемерное расширение полномочий и штатов федеральной бюрократии в ущерб другим ветвям власти на федеральном и региональном уровнях, а также в ущерб институтам и нормам гражданского общества. Без сильного и легитимного противовеса, без общественного контроля эта бюрократия не работает как единая команда, выполняющая определенную политическую программу.

Окруженная рыночной, а не командной экономической средой, каста чиновничества быстро коррумпировалась, разложилась на соперничающие кланы и лоббирующие группировки, борющиеся за ресурсы и финансовые потоки. Политическое руководство утрачивает управление бюрократией и становится все больше заложником ее махинаций, а государственный курс превращается в дрейф под воздействием внешних событий и соперничества кланов государственно-монополистической олигархии.

* * *

Я готов скрепя сердце принять, что после разрушительных реформ и ельцинского хаоса 1990-х годов определенная консолидация на основе привычных и «неформальных», понятных всем способов управления страной на какое-то время допустима (недаром столь популярен стал блатной термин «по понятиям»). Но только как временная, вынужденная мера стабилизации и латания самых зияющих дыр в социальных, правоохранительных, оборонных функциях государства. Как средство профилактики стихийной экстремистской реакции общества на материальный и моральный урон от нашего «веймарского» периода 1990-х годов. Тем более что либеральные, демократические силы общества оказались частично дискредитированы, в целом разобщены и дезориентированы в результате произошедших событий.

Однако возводить это вынужденное отступление в догму, в статус нашей особой национальной модели – не просто безосновательно, но бесперспективно и опасно. Такая модель обрекает нас опять на стагнацию, растущий разрыв между государством и обществом, невозможность решить крупнейшие национальные проблемы. Она несовместима с высокотехнологичной, инновационной экономикой и чревата социальными потрясениями, как только мировые цены на нефть пойдут вниз.

Кстати, когда это случится, я не удивлюсь, если наш вожделенный Стабилизационный фонд и золотовалютный запас вдруг таинственным образом «испарятся», как миллиардные иностранные кредиты в прошлом десятилетии (о которых, помнится, Ельцин сказал что-то вроде «черт его знает, куда делись…»). Ведь никакого парламентского или общественного контроля над ними как не было, так и нет, а в честность наших чиновников уже не очень верится.

Опыт 1990-х годов – это повод серьезно проанализировать политические причины неудач, вывести из этого правильные уроки и вернуться на магистральный путь европейской цивилизации. Причем надо не копировать по-школярски формы и методы развития передовых государств, а следовать сущностным принципам их экономического и политического развития, применяя формы и методы такого развития сообразно российской национальной специфике.

* * *

Россия – это великая нация и великая держава. Но этот статус не есть нечто безусловное, данное, как аристократический титул, от рождения и навечно. История знает множество великих держав и народов, скатившихся на обочину мирового развития и канувших в небытие. Статус великой державы в современном мире должен постоянно подтверждаться, как титул чемпиона, и обеспечивается он благосостоянием и свободами граждан, прочностью внутренней и внешней безопасности, прежде всего перед лицом новых вызовов и угроз XXI века.

Уверен, что Россия, пройдя столько невероятных испытаний в XX веке, может этого добиться. Но только – на путях строительства экономики высоких технологий и демократического, социально ответственного государства, последовательно развивая взаимовыгодное сотрудничество со своими ближайшими соседями, с самыми передовыми демократическими странами мира.