Прыжок самурая - Иосиф Линдер Страница 39

Пашков оторопело уставился на него.

– Да не смотри ты на меня так, Леонид Федорович, я в своем уме.

– Так ведь месяц остался! Это же…

– Это приказ Лаврентия Павловича! – отрезал Гоглидзе. – Сроки не обсуждаются. Операция требует строжайшей секретности, и потому никаких записей! В управлении о ней знают три человека: я, а теперь и вы двое. Будет знать еще резидент в Харбине, да и то не в полном объеме. Ты, Дима, введешь его в курс дела. Так что, товарищи, три дня на подготовку и, как говорится, вперед. Вопросы есть?

– Есть, Сергей Арсеньевич, – сказал Гордеев, от смешливости которого не осталось и следа. – Нужны пароли и явки.

– В ближайшие часы вопрос будет решен. Вот-вот поступит шифровка из Центра, а пока не теряйте время и подумайте о надежном «окне» на границе. Осечек быть не должно, права не имеем.

Пашков замялся:

– После захвата группы Мацумото самое надежное засвечено.

– Черт возьми! Как не вовремя! – в сердцах воскликнул Гоглидзе. Немного подумав, он сказал: – Придется связаться с нашими во Владивостоке, попрошу, пусть готовят канал. От них до Харбина рукой подать.

– А что, оптимальный вариант, – с ходу поддержал Пашков.

– Тогда за работу! – подвел итог Гоглидзе.

Оставшиеся до отправки в Маньчжурию три дня пролетели для Дмитрия, как один. Рано утром в четверг на борту военного самолета он вылетел к границе. На полевом аэродроме в окрестностях Уссурийска его встретили начальник разведотдела погранокруга и заместитель начальника районного отделения НКВД. Наскоро перекусив, они двинулись в путь.

Дорога была расквашена осенними дождями, а армейская техника превратила ее в густо сбитую сметану. Райотделовский «козлик» то и дело садился на брюхо. Приходилось выбираться из относительно теплой кабины и, утопая по колено в холодной жиже, вытаскивать машину из колдобин. Промокшие до нитки, они лишь к сумеркам добрались на заставу.

Ее начальник, немолодой капитан, догадался заранее растопить баню. Последовавший за ней простой, но по-хорошему сытный армейский ужин, проглоченный под наркомовские сто граммов (спасибо Клименту Ефремовичу, который в январе сорокового, во время боев на Карельском перешейке, чтобы в прямом смысле согреть бойцов – морозы в тот год стояли страшные, – распорядился выдавать им водку, а летчикам – коньяк), клонил в дремоту. Заметив, что Дмитрий клюет носом, хлебосольный капитан не стал утомлять гостей разговорами и развел по комнатам, где были приготовлены постели. Сбросив сапоги, Дмитрий улегся на покрывало и заснул.

Разбудили его негромкие голоса. В комнату вошли начальник заставы и начальник разведотдела. Оба были закутаны в водонепроницаемые плащи. Дмитрий поздоровался и встал. Студеная вода из бочки, стоявшей в сенях, прогнала остатки сна. Крепкий, обжигающе горячий чай окончательно вернул ему бодрость. Затем ему выдали такой же безразмерный непромокаемый плащ, вещь совершенно необходимая, если учитывать предстоящий путь.

Дмитрий потянулся к туго набитому вещмешку, в котором уместился гардероб представителя известной фармацевтической фирмы на северо-востоке Маньчжурии: добротное кожаное пальто, шевиотовый костюм и модные ботинки.

– Позвольте я, – опередил его капитан и взвалил вещмешок себе на плечо.

– Присядем на дорожку, – предложил начальник разведотдела, и они опустились на лавку.

В комнате было тепло и по-своему уютно. В печке-буржуйке потрескивали поленья. Мягкие отблески пламени поигрывали на лицах. Для Дмитрия истекали последние спокойные минуты, впереди его ждал враждебный чужой мир, полный опасности, где ценой ошибки была жизнь.

– Да, дома хорошо, – с грустью произнес он и поднялся.

– Ничего, и в гостях повезет, – подбодрил капитан и распахнул дверь.

Их окружила кромешная темнота, под ногами захлюпала вода, ветер стеганул по лицам колючей крупой. Дмитрий шел за капитаном, тот, словно кошка, неслышно ступал по земле, ни разу не сбившись с тропы в густо разросшемся кустарнике. На переходе у ручья, как из-под земли, возникли двое. Один из них присоединился к ним.

– Ваш проводник, – коротко представил капитан.

Оставшиеся до границы метры они продирались через густой терновник. Наконец начальник заставы объявил:

– Пришли!

Дмитрий до рези в глазах всматривался в темноту, чтобы не пропустить условный сигнал, но первым его заметил проводник.

– Товарищ капитан, все в порядке! – радостно произнес он.

– Вижу! – подтвердил тот.

Гордеев присмотрелся. На склоне сопки дважды вспыхнул и погас слабый огонек, потом еще и еще раз.

– Пора, желаю удачи! – поторопил капитан и порывисто пожал Дмитрию руку.

Проводник первым нырнул под колючую проволоку, вслед за ним проскользнул Гордеев. Короткими перебежками они пересекли контрольно-следовую полосу. Впереди их ждали китайские подпольщики. Но до них еще надо было добраться.

Под ногами Дмитрия предательски потрескивали сучья. В эти мгновения рука крепче сжимала рукоятку пистолета. Вскоре колючий кустарник остался позади, и они выбрались к ручью, где была назначена встреча. Проводник перевел дыхание и, приложив ладони ко рту, трижды ухнул филином. Прошла секунда, другая, и из оврага справа ответил посвист рябчика. Затем слабо треснула ветка, и перед ними, словно из воздуха, выросли две невысокие тени. Несколько фраз, брошенных по-китайски, рассеяли последние сомнения: свои. Дальнейший путь к железнодорожной станции Дмитрий продолжил с новыми проводниками.

Шли всю ночь, обходя стороной редкие стоянки охотников и останавливаясь лишь для того, чтобы перевести дыхание и убрать с сапог налипающую пудовыми гирями грязь. Перед самым рассветом выбрались к окраине поселка. Здесь Дмитрий умылся и переоделся.

Спустя какое-то время на улицу уверенной походкой вышел респектабельный молодой человек – сын белогвардейского офицера, представитель фармацевтической компании Дмитрий Извольский.

Северный ветер сменился на южный, но нудный осенний дождь по-прежнему лил и лил. Дмитрий с тоской вспомнил о плотном брезентовом плаще, который был куда лучше, чем не спасавшее от непогоды кожаное пальто. Костюм напитался влагой, ботинки быстро отсырели. На вокзале он прошел в полупустой зал ожидания, сел на дубовую лавку и прикрыл глаза. Однако спать было нельзя. Поборов дремоту, Дмитрий с любопытством стал осматриваться по сторонам.

В зале преобладали китайцы и корейцы. Их тонкие птичьи голоса с непривычки резали слух. В углу спорили о чем-то две женщины. Дмитрий прислушался, заодно проверяя, не забыл ли язык. Так и есть: торговки. Везут в город яйца, не могут решить, в каком месте их лучше толкнуть.

В какой-то момент в этом птичьем многоголосье зазвучали тревожные нотки. В разведчике проснулось чувство близкой опасности. Инстинкт его не обманул – в зал вошел полицейский патруль: два белогвардейца-семеновца и один японец. Рыскающие взгляды зашарили по лицам пассажиров. Когда они остановились на нем, между лопаток пробежал холодок, рука невольно скользнула в карман, где лежал пистолет. К счастью, с улицы донесся сиплый свисток паровоза, толпа загомонила и, подхватив Дмитрия, вынесла его на перрон.