Светские манеры - Рене Розен Страница 39

– Ага! Именно это мне и нужно! – И принялся выкладывать одну комбинацию за другой. Завершив серию победной секвенцией, дворецкий расплылся в улыбке. – Еще партию? – предложил он, пододвигая к ней карты.

– Эта – на все деньги, – заявила Каролина, тасуя колоду.

– На все деньги! – разразился хохотом Хейд. – Боюсь, вы можете потерять гораздо больше, чем я. – Смеясь, он теребил свои усы. Каролина впервые слышала его смех. И опять поразилась тому, как мало ей известно об этом человеке и как однобоки их отношения.

Они играли и играли в карты, пока не кончилось печенье и не опустел кувшин с молоком. Когда большие напольные часы пробили шесть раз, оба в изумлении уставились друг на друга.

– Боже мой! – выдохнула Каролина. Уже занималась заря.

– Прошу прощения. – Дворецкий слегка покраснел. – Боюсь, я потерял счет времени. – Он уже был на ногах, убирая со стола пустые тарелки из-под печенья, салфетки, чашки и блюдца. Профессиональная маска чопорности и бесстрастности, слетевшая с него во время игры, снова была на месте. Поклонившись, он взял поднос с грязной посудой и понес его на кухню.

И лишь после того, как Хейд покинул гостиную, вероятно, для того, чтобы подготовить дом к предстоящему дню, Каролина почувствовала, как на нее надвигается нечто холодное и ужасающее – то, от чего она не сумеет ускользнуть. И вот, в тихий час рассвета, пробивающегося в комнату сквозь неплотно задвинутые шторы, ее накрыла скорбь по почившей матери. Каролина разрыдалась. Слезы хлынули из нее, как ливень из грозовой тучи, – сильный, но непродолжительный.

Выплакавшись, Каролина почувствовала, что она выплеснула из себя не только слезы. В ней что-то треснуло, со щелчком раскрылось. Во всем теле появилась неожиданная легкость, будто с ее плеч свалился тяжелый груз. Она всегда знала, что не может заменить матери ее умерших дочерей и сыновей, но пыталась это делать всю свою жизнь. Каждое свое решение, каждый шаг она сопоставляла с тем, как отреагирует на это ее мать. Скольким же она пожертвовала, на какие только компромиссы не шла ради матери? Она любила мать и будет тосковать по ней, однако с ее уходом она обрела свободу.

При этой мысли Каролину захлестнуло чувство вины. Никогда прежде не была она в столь сильном противоречии сама с собой, никогда прежде не терзалась так сильно сомнениями. Несколько недель она жила, как на качелях, а потом та легкость вернулась. Вернулась навсегда, думала она.

Внезапно перед ней открылся мир огромных возможностей. В ее шкафах висели платья темно-синих, серых и коричневых тонов, а также из черного бархата. Ярких туалетов среди них не было – ни одного. Ее вдруг осенило, что в детстве мать она видела только в траурных одеждах. Склонность Каролины к темным цветам развилась из ее стремления жить в согласии с матерью.

В прошлом Каролина придерживалась принципа, что настоящая леди не привлекает к себе внимания вычурными нарядами. Это была позиция матери, а значит, и ее тоже. Но теперь почти все уважаемые светские дамы отдавали предпочтение туалетам с отделкой из бус и других декоративных элементов. «Мода меняется, мама», – нередко напоминали ей дочери.

Каролина поняла, что они правы. Она изменит свой облик, но в пределах разумного. Не станет носить платья, расшитые опалами и жемчугом, как Мэйми Фиш и Альва Вандербильт. По окончании траура, дала себе слово Каролина, она поедет в Париж и посоветуется с Чарльзом Уортом относительно своего гардероба. Правда, она питала слабость к бриллиантам. Пусть он использует их в отделке ее туалетов по своему усмотрению. Это только дополнит ее обширную коллекцию корсажных брошей, тиар, колье, браслетов и колец. Бриллиантовые кольца она обожала.

Еще до смерти матери Каролина, когда не могла решить, какое кольцо выбрать, надевала несколько – три или четыре. А почему бы и нет? Никто – кроме матери – не посмел бы ее критиковать. А вскоре и остальные последовали ее примеру. Супруга Огюста Бельмона унизывала кольцами все пальцы поверх перчаток. Равно как и супруга Брэдли Мартина. Что ж, по окончании траура Каролина явится свету в совершенно новом образе.