McDonald's. Как создавалась империя - Рэй Крок Страница 38

Люди считали, что управлять целой страной у меня получилось бы не хуже, чем я управляю McDonald’s. Ничего с этим бы не вышло. Я далек от мысли, что политик обязательно должен быть лжецом, но он, как минимум, должен поступаться вещами, в которые свято верит, ради политической целесообразности. Я бы поступаться не смог.

Я столь тяжело воспринял смерть Арта еще по одной причине. На наших совместных холостяцких ужинах я, словно по уши влюбленный школьник, надоедал ему рассказами о Джони. Меня полностью устраивала Джейн. Она была доброй и отзывчивой, но любил я только Джони, и знал, что это навсегда.

На мое счастье, времени предаваться грусти и размышлять о том, «что было бы, если», не было совсем. Рост нашего бизнеса опережал все графики и ожидания. Компании исполнялось десять лет, а ощущения были такими, словно мы только что начали с нуля.

В определенном смысле оно так и было. Мы собирались провести акционирование, и эта процедура оказалась очень болезненным для компании периодом. В качестве гаранта размещения акций Гарри и Дик выбрали компанию Paine, Webber, Jackson 8с Curtis. Препирания по поводу деталей сделки заняли несколько месяцев. Один из примеров: андеррайтеры настаивали, чтобы делопроизводство у нас вела одна из «большой восьмерки» бухгалтерских фирм. Целые десять лет всю бухгалтерию у нас вела компания Эла Доути из Чикаго, и мы с Гарри хотели продолжать с ней работать. Но андеррайтеры были непреклонны, в конце концов мы сдались и выбрали фирму Arthur Young & Со. Эл Доути остался вести мои личные счета, а также личные счета Джун Мартино и Гарри Соннеборна. Нашими адвокатами при размещении акций выступили Дей Уоттс и Пит Коладарчи из Chapman & Cutler. Они очень хорошо сработались с Гарри, и в последующие годы я испытывал дискомфорт при контактах с ними.

При акционировании всплыла одна большая проблема. По словам нового бухгалтера, наша «строительная отчетность» была недостоверной. Это означало, что все наши бухгалтерские книги надо было полностью переписать, чтобы показать, каковы наши доходы без этой отчетности. На просмотр всех сделок за десять лет работы и составление новых финансовых отчетов у нас имелось менее двух недель. Герри Ньюмену с сотрудниками пришлось работать круглые сутки десять дней. Отчет был готов за четыре часа до окончания срока подачи, и мы отправили его в Вашингтон на самолете компании. Еще буквально чуть-чуть, и мы бы опоздали.

Жаркий спор с фирмой-андеррайтером возник из-за цены, по которой будут продаваться акции. Весь пакет акций мы к тому времени раздробили тысяча к одному, и фирма полагала, что мы могли заработать за акции сумму в семнадцать раз больше их первоначальной стоимости. Но я знал, что мы стоили больше, и настаивал, чтобы мы теряли больше, чем любая другая сторона, если наши акции сильно упадут в цене. Гарри согласился. Он настаивал на двадцатикратной прибыли, и несколько раз летал из Чикаго в Нью-Йорк, где пытался заставить андеррайтеров встать на нашу точку зрения. Ситуация складывалась патовая. Когда подошел крайний срок, я приехал к Гарри и сообщил всем присутствовавшим, что цена будет двадцатикратной — или никакой. В ответ повисла тяжелая пауза. В случае несогласия андеррайтеров я действительно был готов свернуть сделку и перечеркнуть все предпринятые усилия, поскольку не собирался продавать McDonald’s задешево.

Вот так наши акции попали на рынок по цене 22,50 доллара каждая. К концу первого же дня торгов цена взлетела до 30 долларов — спрос намного превысил предложение. К концу первого месяца торгов акции уже стоили по 50 долларов, а я, Гарри и Джун стали богаче, чем могли себе представить в самых смелых мечтах.

Гарри был доволен развитием событий не меньше меня, однако его не устраивало, что акции McDonald’s не продавались на настоящей бирже вместе с «голубыми фишками». Нью-Йоркская фондовая биржа предъявляла к участникам довольно строгие требования. Чтобы акции котировались на ней, компания должна иметь столько-то акционеров, географически распределенных таким-то образом, а также определенное число акционеров, владеющих стандартным лотом акций (сотней и больше). Я же по этому поводу не слишком переживал, и был согласен с Гарри лишь в одном: Нью-Йоркская биржа — это вполне заслуженное место для наших акций. Меня поразило, впрочем, что кое-кто из людей, с которыми имел дело Гарри, был потомком нуворишей, разбогатевших в свое время на поставках рыбы в пищу рабам на плантациях, — и при этом они воротили нос, не желая связываться с компанией, продающей гамбургеры. Если так, то не пошли бы они к черту!

Так или иначе, наши акции были приняты. Мы отпраздновали это событие по-своему. Гарри со своей новой женой Элоиз, я, Джун Мартино и Эл Гоулии пришли в здание Нью-Йоркской фондовой биржи и стали прилюдно поглощать гамбургеры. На следующий день мы были на первых полосах всех газет — не столько из-за гамбургеров, сколько потому, что

Элоиз и Джун попали в число первых женщин, допущенных в торговый зал биржи.

Это произошло в июле 1966 года. В том же году наши доходы опять превысили все ожидания, а объем продаж достиг 200 миллионов долларов. На наших ресторанах появились плакаты «Мы продали больше двух миллиардов бургеров». Купер и Гоулин организовали по этому поводу целый поток пресс-релизов, пояснявших для неравнодушной к космическим темам публики: «Если эти два миллиарда гамбургеров выложить в один ряд, то он пять с половиной раз обойдет планету!» Даже Гарри Соннеборн не остался в стороне от рекламирования McDonald’s. Он придумал трюк, за который я стал им гордиться еще больше, — а именно, он предложил, чтобы наша компания выступила на ежегодном нью-йоркском параде в День благодарения. Специально для этого случая был организован Макдоналдсовский всеамериканский оркестр, в котором играли по два музыканта от каждого штата. Кроме того, Гарри нашел и арендовал самый большой в мире барабан, который переправили в Нью-Йорк на железнодорожной платформе. По ходу дела устроители парада сделали все возможное, чтобы заинтриговать этим необычным музыкальным инструментом публику, а перед парадом мы натянули на барабан новую кожу с огромной надписью «Всеамериканский оркестр McDonald’s». На том же шествии публика впервые увидела нашего клоуна Роналда Макдоналда. Парад имел оглушительный успех, а затем Гарри придумал еще одно рекламное мероприятие — спонсирование телевизионной трансляции первого Суперкубка Америки по футболу.

За этими показными действиями стояло одно совершенно реальное обстоятельство. Первое дробление пакета акций имело место в апреле 1966 года, и на собрании акционеров, состоявшемся через месяц, я заявил, что мы создали не что иное, как новый американский общественный институт. Я подчеркнул, что мы сумели стать теми, кто мы есть, только благодаря строжайшей верности моральным принципам.

Стремительный рост бизнеса имел одно непредвиденное следствие. Мы попросту перестали помещаться под нашими красно-белыми крышами. Кроме того, клиенты все чаще предпочитали есть не в машинах, а на месте. В итоге мы решили провести эксперимент, построив большое здание с помещением для клиентов. На презентации концепции этого нового ресторана Джим Шиндлер заявил: «Стало очевидно, что наше оборудование вскоре перестанет справляться с новыми объемами работы».