Религия древних кельтов - Джон Арнотт Маккалох Страница 38

Человеческие жертвы водным божествам объясняются верой в то, что водяные чудовища пожирают людей, и той традицией, что река каждый год требует плату в виде жертв. В народных стихах намекается на ежегодный характер жертв, а в уэльской легенде говорится о голосе, который один раз в год слышится из реки или озера. Он кричит: «Пробил час, а человека нет». Здесь есть след ушедшей традиции жертвоприношений и гнева божества, которым пренебрегли. Такие духи, или боги, подобные водяным чудовищам, были всегда готовы схватить того, кто зашел в их владения. В некоторых случаях предполагается, что жертва требуется в канун дня летнего солнцестояния, время жертв в языческий период. Духи источников также обладали вредоносным характером, по крайней мере для тех, кто проявил непочтительность, приближаясь к ним. Это заметно в легендах, рассказывающих об опасности, если неосторожно посмотреть на источник, или не закрыть его, или после посещения источника оглянуться назад. Духи источников также могли нанести вред врагам.

Легенды говорят об опасности устранения или перемещения источника на другое место, или нарушения древнего табу, когда женщина помыла в нем руки. Боанд отправилась к волшебному источнику, который только ее муж и его чашеносители могли посещать, и, когда она выказала свое презрение к этому, воды восстали и уничтожили ее. Теперь они текут как река Бойне. Синенд встретила подобную судьбу за то, что без разрешения вторглась в источник Коннлы; в этом случае преследовавшие ее воды стали рекой Шаннон. Это – варианты предания, которое можно было бы использовать для того, чтобы объяснить происхождение любой реки, но эти легенды говорят и о другом – о том, что некоторые источники были табу для женщин, потому что некоторые знания, связанные с источником, должны были сохраняться только для мужчин. Легенды говорили: «Смотри, чтобы то, что исходит от женщин, не выходило за пределы их круга». «Мистерии» дикарей обычно являются табу для женщин и исключаются мужчинами из их священных обрядов. С другой стороны, поскольку все племенные знания были некогда в руках мудрой женщины, такие табу и легенды, возможно, возникли в то время, когда мужчины начали претендовать на такие знания. В других легендах женщины связаны с источниками как хранительницы, которые должны хранить их закрытыми, кроме тех случаев, когда брали воду. Когда женщина забывала менять крышку, воды прорывались, уничтожая ее, и образовывали озеро ^[29]. Женщина – это священнослужительни-ца источника, которая в случае пренебрежения частью своего ритуала наказывается. Даже в наше время мы находим священные источники, за которые отвечают женщины, наставляя посетителей, как исполнить должный ритуал. Если такие легенды указывают на первых кельтских священнослужительниц источников, то им аналогичны норвежские Хоргабрудар, хранители источников, ныне эльфы, живущие в водах. То, что такие легенды основаны на ритуале поклонения источнику, ясно из того, что Боанд должна была делать трехкратный обход вокруг источника против часовой стрелки, вместо обычного обхода по часовой стрелке. Должен был соблюдаться надлежащий ритуал, и подобные истории являются предупреждением против пренебрежения им.

Несмотря на двадцать столетий христианства и анафемы святых и церковных соборов, старые языческие практики использования исцеляющих источников сохранились – поразительный пример человеческого консерватизма. Святой Патрик нашел в его время язычников, поклоняющихся источнику, называемому Слан («целебный») и приносящих ему жертвы, и ирландские крестьяне и сегодня не сомневаются в том, что есть нечто божественное в его чудотворных источниках. Кельты принесли с собой веру в божественность ручьев и источников, но, естественно, принимали местные культы всюду, где их находили. Впоследствии церковь поместила старые языческие источники под защиту святых, но часть ритуала осталась неизменной. Поэтому многим источникам различные народы поклоняются уже целую вечность, несмотря на изменения в религии и политике. Так, в термальных источниках Викарелло были обнаружены пожертвования, которые показывают, что их культ восходит к каменному веку, был в бронзовом веке и дошел до дней древнеримской цивилизации, а также до нашего времени; кроме того, это отнюдь не единичный случай. Но это свидетельствует о том, что все народы, высокоразвитые и менее развитые, сохраняли великие основы первобытной религии природы. По всей вероятности, поклонение исцеляющим источникам также осталось по большей части неизменным, и везде, где оно обнаруживается, оно следует одному и тому же образу. Больной обходил источник три раза по часовой стрелке, стараясь не произнести ни слова. Затем он становился на колени в источнике и молил божество об исцелении. В наше время просят святого, но иногда и сам источник. Затем он пил воду, купался в ней или омывал части своего тела или раны, возможно, ему прислуживала священнослужительница источника. Оплатив ее услуги, он приносил жертву божеству источника и привязывал какую-нибудь ленточку или часть одежды к дереву поблизости, чтобы через это он мог находиться в непрерывной связи целительным влиянием. Вероятно, эти деяния сопровождались ритуальными формулами, но в других случаях слова не произносились; и больной не должен был оглядываться назад, покидая источник. Особые дни, Белтайна, дня летнего солнцестояния или 1 августа, были благоприятны для таких посещений, и там, где больной был слишком болен, чтобы добраться до источника, другой человек мог совершить ритуал за него.

Тряпица или одежда, которую вешали на дереве, по-видимому, была предназначена для того, чтобы соединить дух дерева с духом источника. Но иногда одежду бросали в источник, так же как галльские сельские жители в День святого Грегори бросали пожертвования из ткани и шерсти в священное озеро. Такая тряпица даже в наше время рассматривается как пожертвование. Таким образом, в ритуале поклонения источнику, вероятно, всегда был жертвенный аспект, но, поскольку магия и религия постоянно взаимодействуют, имелся также и магический аспект. Тряпица, некогда соприкасавшаяся с больным, передавала его болезнь дереву, и через нее целительные свойства передавались больному.

Пожертвование, бросаемое в источник – булавка, монета и т. д., – возможно, имело и второй аспект. Рану часто укалывали или протирали булавкой, как будто чтобы передать болезнь источнику, и если ею укалывался другой человек, то болезнь могла перейти на него. То же самое было верно и для монеты. Но другие примеры показывают жертвенную природу булавки или другого мелкого предмета, который, возможно, являлся символом или пережитком более ценного пожертвования. В некоторых случаях считается, что тот, кто не оставляет это в источнике, из которого пил, умрет от жажды, а там, где предлагается монета, часто в противном случае предполагается исчезновение, захваченность духом источика. Монета явно имеет природу пожертвования, и иногда она должна быть золотой или серебряной, причем о древности этого обычая на кельтской земле свидетельствуют монеты, сияющие в водах Клитумнуса, и «золото Тулузы», скрытое в священных резервуарах. Также есть старое и широко распространенное верование, что вся вода принадлежит некоему божественному или чудовищному хранителю, который не поделится ни с кем водой. Во многих случаях два обряда – с тряпицей и булавкой – не используются вместе, и это показывает, что первоначально они имели одну и ту же цель – магическую или жертвенную или, возможно, одновременно обе. Приносились также другие жертвы – животных, пищи или по обету. Последнее встречается даже в наше время, например, в источнике святого Тенью в Глазго, где даже в XVIII веке из олова вырезали изображение больного, вешали на дерево или погружали в источник святого Винифреда в Уэльсе, где остались специальные опоры.