Тайна святого Грааля. От Ренн-ле-Шато до Марии Магдалины - Жан Маркаль Страница 38

Одно совершенно точно: никогда, ни в одном из вариантов истории нам не рассказывали такие детали о Граале и воздействии, производимом им на избранных, которым дозволено его созерцать. Очевидно, что в патетическом описании Тревризента невозможно найти ни крупицы христианства. Все детали — языческого происхождения. Вспоминается любопытный Пир Бессмертия, которым руководила голова Брана Благословенного во второй ветви валлийского «Мабиногиона», где отрезанная голова, уже упоминавшаяся в «Передуре», — то же самое, что и Грааль. Но также вспоминаются и все остальные Пиры Бессмертия, встречающиеся в разных мифологических эпопеях практически повсюду в мире. И последнее замечание: Грааль — это также и воссоздание мифического «золотого века», существовавшего одновременно с библейским Эдемом, так как, чтобы жить и особенно выжить, совершенно не нужно эксплуатировать Природу до полного ее истощения: Грааль питает сотрапезников и сохраняет их молодость, но, как можно заметить, сотрапезников признанных, не самозванцев и не высокомерных. Такое понимание «пищи Грааля» как Пира Бессмертия характерно не только для Вольфрама, поскольку другие варианты истории охотно рассказывают о чуде, происходящем, когда Грааль проносят мимо стола, за которым сидят «избранные», и перед каждым из сидящих вдруг появляется та еда и напитки, которые он желает. Но в тексте Вольфрама речь не идет о «святом» Граале. Скорее это Философский камень обыкновенных алхимиков, высшая цель так называемого процесса «Магистерия».

Ибо «Магистерий» или «Великий труд» — это поиск как духовный, так и материальный, он исходят из первичной грубой материи, которая должна быть прокалена, очищена и изменена, прежде чем стать знаменитым — и практически непонятым — Философским камнем, очищенной материей, доведенной до высшей точки совершенства, которая, безусловно, дает возможность превращать свинец в золото, но также открывает путь к познанию великих тайн Природы и «всеобщей медицины», якобы обеспечивающей бессмертие тем, у кого есть «глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать». Сходство, которое можно заметить между сочинением Вольфрама и алхимическими трактатами Средневековья, настолько поразительно, что нужно признаться, что автор «Парцифаля» умышленно свел вместе легенду о Граале и алхимическую практику, которая в те же времена была особенно развита в Германии.

Тем не менее Вольфрам пишет для христианской аудитории, и, желаем мы того или нет, под надзором цензуры, вскоре превратившейся в инквизицию. Немного испугавшись языческого характера тех подробностей, которые он описал, Вольфрам посчитал себя обязанным внести в повествование отзвук христианства, тем не менее остающийся довольно туманным: «Каждую Страстную пятницу (голубь), слетая на камень, дарует ему способность давать лучшие из напитков и лучшие из блюд. <…> В раю нет более изысканных яств. <…> Помимо этого камень снабжает своих хранителей всевозможной дичью». Понятно, что в данном случае буддизм уже забыт, и хранители Грааля не вегетарианцы. Перед нами — христианство, где только люди вправе иметь душу. Все предстает так, будто Вольфрам фон Эшенбах решил, так сказать, реабилитироваться и сделать небольшой реверанс в сторону христианского учения, при этом пытаясь проявить должное уважение к источникам рассказа, разумеется, языческим в самом широком смысле слова.

Но в речи Тревризента есть пропасть, откуда те, кто впоследствии станет петь дифирамбы Граалю, выберутся с трудом или не выберутся совсем. Речь идет о выборе и пополнении рядов хранителей Грааля. «На краю камня появляется таинственная надпись, указывающая имя и семью тех юношей или девушек, которые избраны, дабы совершить это благостное путешествие. Чтобы удалить эту надпись, ее не нужно оттирать, ибо она исчезает сама на глазах того, кто на нее смотрит, как только он прочитает имя. За избранными отправляются в самые разные страны».

Это очень важное признание: хранители Грааля, здесь называемые тамплиерами, безусловно, члены закрытого и тайного общества, и они выбираются таинственным, магическим образом. Они Избранные, а не добровольцы. Нам не известны критерии, по которым их выбирают. Бесспорно одно: то, что слова, приписываемые отшельнику Тревризенту, немало способствовали превращению Грааля в движущую силу тайного общества, чьи члены — призванные — должны были пройти этапы посвящения, не менее тайного, но символически описанного в приключениях рыцарей Круглого стола. Оно отражается в «Парцифале» Рихарда Вагнера, текст которого является пересказом истории Вольфрама. Его следы явно прослеживаются и в целях таинственного Общества Туле, основанного в 1920-х годах, которые способствовали взлету, а потом и триумфу — к счастью, недолгому — идеологии нацистов.

Во всяком случае Грааль, каким бы он ни был, хорошо охраняется: «В этом замке живет благородное братство. Те, кто в него входят, доблестно сражались, чтобы не дать приблизиться к Граалю людям из разных стран за исключением тех, кто благодаря надписи в Монсальваже был избран, дабы войти в святое войско». Этим словам далеко до евангельского: «Идите и научите все народы». Действительно, это прямая противоположность христианской универсальности. «Братство Грааля» погружено в самый настоящий эзотеризм, ко всему прочему, этот эзотеризм может проявляться в виде насилия: тамплиеры сражались, чтобы не дать простым смертным приблизиться к Граалю. В этом-то и заключается их священный долг.

Ибо дорога, ведущая к Монсальважу, опасна: «Она хорошо защищена дозорными постами, на каждом из которых находится отряд рыцарей, и еще никому не удавалось хитростью преодолеть эти преграды. Тот, кто встречает на пути хранителей Грааля, подвергает свою жизнь опасности, ибо они ни от кого не принимают изъявления покорности. Со своими противниками они ведут сражение не на жизнь, а на смерть». Вот нас и предупредили. Текст Вольфрама отличается необыкновенной точностью. Все те, кто стремится незаконным образом овладеть великими тайнами Грааля, поплатятся жизнью. Братство Грааля как никогда более откровенно представлено в виде секты, которая не допускает никакого вмешательства в свои тайные ритуалы и может прибегнуть к самым радикальным средствам, чтобы защитить их от посторонних глаз.

Поэтому никто не может проникнуть в храм Монсальважа, если он перед этим не был избран таинственным, но единственно возможным способом. Никто не может увидеть короля Анфортаса, раненого и немощного, «потому что он был молод и богат, и потому что в погоне за любовью он не сумел соблюсти чистоту». Вот еще один момент. Король, носящий титул хранителя Грааля, не смог соблюсти одно из золотых правил братства — нравственную чистоту, чем и объясняется его наказание. Можно заметить, что речь здесь не идет о сохранении невинности. Также речь не идет и о каком-либо чувстве вины за половые связи, как ясно говорится в цистерцианском варианте истории. Текст абсолютно ясен: «в погоне за любовью». Кажется, что на рыцарях Грааля лежала обязанность любить, но особым образом, сублимируя свою сексуальность и не удовлетворяя ее плотски, и главным образом обязанность не любить никого, кто бы оказался недостойным братства. Можно только вспомнить о расовых законах, которым должны были подчиняться члены СС в нацистской Германии.

Вольфрам единственный, кто проливает свет на сексуальный аспект раны Короля-Рыбака. В других версиях «увечный» король — жертва «жестокого удара», нанесенного в основном предательски, — ранен всего лишь в бедро или в ногу, что, разумеется, является деликатным эвфемизмом: но что касается обстоятельств, при которых этот удар был нанесен, то они всегда неясны. Тем не менее коннотация очевидна: если королевство Грааля, которое иногда называют «Внешней (= чужой) Землей», стало Землей Опустошенной, бесплодной, то произошло это потому, что сам король поражен бесплодием или немощью.