Война на Кавказе. Перелом. Мемуары командира артиллерийского дивизиона горных егерей. 1942-1943 - Адольф фон Эрнстхаузен Страница 37

Именно здесь я в первый раз познакомился со «сталинским органом». Во время нашего продвижения вперед я увидел подобное устройство лежащим на обочине дороги. Оно представляло собой не что иное, как грузовой автомобиль с подъемной стойкой, напоминавшей больше всего стеллаж для вина. Однако это примитивное устройство могло за один пуск выстрелить тридцать шесть ракетных снарядов.

Один такой удар и обрушился совершенно неожиданно на наше ущелье. Каждый находившийся в ущелье человек инстинктивно бросился на землю, буквально вжимаясь в нее и стараясь сделаться как можно более плоским. В течение четверти минуты, за которую стены ущелья многократно отразили эхо тридцати шести разрывов – испытание на прочность для барабанных перепонок, – разразился сценарий конца света. Когда все завершилось, я не мог понять, жив ли еще. Подняв голову, я увидел, что и другие, лежащие вокруг меня, также подняли головы. Я встал на ноги, и моему примеру последовали все остальные, все были живы, никто не был даже ранен.

– Кажется, эта штука не такая буйная, как представляется, – заметил Герд Мейер.

– Но моральное воздействие неслыханно! – процитировал я остроту времен Первой мировой войны.

Когда получасом позже второй залп нанес столь же малый урон, как и первый, моральное воздействие сошло на нет. Тонкостенные реактивные снаряды разрывались по большей части лишь на незначительное число осколков. Последние разлетались с ужасным воем и треском, но такого осколочного действия, как у артиллерийских или минометных боеприпасов, совершенно не наблюдалось. В тот день «сталинский орга́н» обстреливал нас еще несколько раз, но один-единственный раз он убил восемь вьючных мулов и ранил нескольких человек, когда его залп пришелся во время выгрузки продовольственного снабжения. (Очевидно, эффективность гвардейских реактивных минометов была снижена из-за условий местности. В обычных же условиях равнинной местности немцы несли от их залпов большие потери. Многие из оставшихся в живых (о чем свидетельствуют фронтовики) сходили с ума. – Ред.)

Наш опыт общения со «сталинским органом» подтолкнул меня к устройству глупой шутки. Мое успешное общение с передовыми артиллерийскими наблюдателями на Звездной горе стало широко известно, так что все имеющиеся на нашем участке фронта наблюдатели, в том числе и из армейской артиллерии, получили приказ доложиться мне на предмет получения инструктажа. Такой приказ получил и лейтенант армейской артиллерии, в отношении которого мы, старые фронтовики, сразу же поняли, что он в определенном смысле новичок на переднем крае. Когда я ему давал пояснения по артиллерийскому огневому планшету, то услышал еще издали, что в нашу сторону несется уже проверенный на глупость реактивный снаряд.

– Только что по нам открыл огонь «сталинский орга́н», – сказал я. – Но его снаряды летят довольно долго. Мы еще успеем поговорить. Итак, смотрите сюда: прицел двести семь. Это особенно важно…

Я заметил, что лейтенант совершенно не слушает моих объяснений, но прилагает видимые усилия для того, чтобы сохранить самообладание. Лишь в последний момент я крикнул: «Ложись!»

Когда мы снова поднялись на ноги, я сказал все еще не пришедшему в себя ошеломленному лейтенанту:

– Как видите, эта штука далеко не так уж опасна.

– Но моральное воздействие не-слы-хан-но, – добавил к этому мой адъютант. – Полагаю, господин майор теперь должен побаловать нас шнапсом.

– Само собой разумеется.

Обстрел не произвел на подполковника Нобиса особо сильного впечатления. Поэтому, когда начался сильный дождь, который не могла выдержать крыша нашего блиндажа, он заявил:

– Я здесь не останусь. В Шаумяне еще остались целые дома. Там мы точно найдем укрытие.

– Только без меня, – отверг я эту идею. – Уж лучше я буду сидеть здесь в луже воды, чем лежать в луже крови. Здесь, конечно, нет никакой гарантии остаться в живых, но Шаумян полностью просматривается артиллерийскими наблюдателями русских. Они ведут огонь даже по отдельным людям. Мои наблюдатели делают изрядный крюк, обходя этот городишко, только бы не идти через него напрямик. Я не собираюсь преподнести там им себя как на блюдечке.

Нобис не придал моим доводам значения и отправился в город. Я со своим штабом остался в ущелье.