Иван Ильин. Монархия и будущее России - Игорь Зернов Страница 37

Политическая стабильность, в условиях которой, согласно идеям П.А.Столыпина, должны были осуществляться реформы в России, вовсе не означала того, что существовавшие политические структуры, государственный аппарат должны были оставаться неизменными. Наоборот, Ильин как раз и говорил о том, что в условиях интенсивного развития в России на рубеже веков гражданского общества государственная власть должна была вырабатывать новые формы более широкого участия народа в государственной жизни и, содействуя развитию частной собственности, способствовать все большей самостоятельности гражданского общества по отношению к государству. «Словом, – как писал Ильин, – России грозило не «самодержавие трона», а разнуздание народа, над котором работали революционные партии; опасность лежала совсем не в «деспотическом режиме», а в неукрепленности массового правосознания; страшна была не реакция, а революция» ^[214].

Ильин подчеркивал значимость исходивших от самодержавия и поддержанных народом реформ. Он неоднократно обращался к реформаторской деятельности российского премьер-министра П.А.Столыпина, наметившего программу социально-экономических и политических реформ в России в условиях сильной, централизованной, единой, авторитарной государственной власти, реформ, лишь частично осуществившихся в России. Как известно, В.И.Ленин высоко оценивал потенциал столыпинских реформ и уверенно высказывался о невозможности революции в России в случае успеха деятельности Столыпина.

В качестве позитивной оценивал Ильин преобразовательную деятельность многих русских государей. Их честное и мудрое служение привели к созданию мощной, процветающей империи. Признавая существовавшие несовершенства в культуре законности и свободы в России начала XX века, Ильин все же считал, что «русский народ имел в основном посильную для него свободу, которую он утратил целиком при Советах. При Николае II народная самодеятельность в России непрерывно крепла и росла: и в расцвете земства и городов, и в трудах Государственной Думы, и в движении за восстановление Православной Соборности, и в личной земельной собственности Столыпина, и в росте кооперации, и в движении за свободные рабочие союзы, и просто в нестесняемой правительством культурной инициативе самого населения на всех поприщах жизни» ^[215].

Ильин говорил также о постоянно существовавшей в России социальной напряженности: например, о состоянии народного сознания в Смутное время, после «перебора» Иоанна Грозного, характеризуя его как «…всенародное шатание, запустение и утрату веры в честный труд и в законное хозяйствование» ^[216].

Как подчеркивал Ильин, именно стремление огромной части крестьянства получить землю в собственность явилось одной из главных причин революционных настроений. Неудовлетворительным было классовое и социальное положение рабочих, что способствовало распространению в их среде революционной большевистской пропаганды. Свою роль, отмечал Ильин, сыграла в русской революции и определенная часть русской интеллигенции и, по его выражению, «полуинтеллигенции», которая есть отчасти образованный, но хозяйственно неустроенный и радикально настроенный слой общества. Революционно настроенная часть русской интеллигенции, находясь под влиянием западноевропейской социал-демократии, поверила в спасительность и пригодность западно-европейских государственных форм для России, западной демократии, не понимая того, что «западные демократии держатся на многочисленном и организованном «среднем сословии» и на собственническом крестьянстве и что в России нет еще ни того, ни другого» ^[217]. По Ильину, революционные партии в России не понимали того, что русский народ, не привыкший к политической свободе и не умеющий ею пользоваться, в конце концов продаст ее за обещания лучшей жизни. Программа и тактика этих партий были построены на доктринерстве, они «верили в политический произвол и не видели иррациональной органичности русской истории и жизни» ^[218]. Среди причин революции он выделял и такую черту характера русского народа, как склонность «противопоставить обременительному закону свой собственный, беззаконный, или противозаконный почин» ^[219]. Особенно эта черта была свойственна «вольным» людям, жившим на окраинах России (которые иногда все же огосударствлялись, то есть признавали центральную власть и, приобретая имущество, становились оседлыми).

Среди причин русской революции Ильин называет также культурно-политическую и хозяйственную отсталость России, историческую неустроенность русского крестьянства, общую бедность, а иногда и хозяйственную бесперспективность народной массы, государственную слабость русской интеллигенции.

В целом, взгляды Ильина на причины революции не отличаются оригинальностью. Типично реформаторская позиция, которая разделялась очень многими современниками. Совершенно по-ленински он клеймит интеллигенцию, негодует на революционные партии, которые сеяли ветер и не ожидали бури, сожалеет о недостатке терпения у крестьян, не дождавшихся разделения земли посредством царских указов, говорит о необходимости удержания фронта против немцев. В то же время, сокрушаясь и скорбя по поводу национальной трагедии, как он иногда называл революцию, в известных нам произведениях Ильин лишь однажды вынужден был заметить, что русский народ пошел за большевиками в поисках новой справедливости. Вслед за очень многими противниками революции и Ильин считал виновником Октябрьской революции собственный народ, который, по его словам, «впал в чернь».

В послевоенный период первостепенное значение для Ильина представляли вопросы будущего государственного устройства России. На закате своего жизненного пути он стремился успеть высказать свои заветные мысли в отношение будущего России. Что явилось основанием для столь глубокой проработки вариантов возможных путей русской государственности? Во-первых, это любовь к России и желание принести ей максимальную пользу. Во-вторых, то обстоятельство, что Ильин писал о будущей России на новом историческом материале с учетом опыта событий послереволюционных десятилетий. Кроме того, вероятно, следует отметить тот факт, что Ильин оказался «последним из могикан», той когорты выдающихся отечественных философов: Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, В.И.Вернадского, Н.С.Трубецкого, Г.В.Флоровского, С.Л.Франка, которые к середине столетия либо уже ушли из жизни, либо их научная деятельность касалась других проблем. Можно согласиться с тем, что отдельные положения возможных сценариев будущего ярче и детальнее проработаны другими русскими философами. Главное преимущество Ильина заключается не в отвлеченном теоретизировании по поводу возможных путей будущего, а предметном обсуждении конкретных вариантов грядущих событий так, как будто бы Ильин является нашим современником.