Нидерланды. Каприз истории - Геерт Мак Страница 36

Этот старинный праздник с подарками — в одной из прошлых глав он уже упоминался — со временем обрастал дополнительными деталями, например пароходом в XIX веке. Некоторые утверждают, что «черные питы» связаны с прошлым нидерландской работорговли, но это не так: черные фигуры вокруг Синтерклааса появились еще в Позднем Средневековье; первоначально это были чертенята, закоптившиеся в аду и скакавшие вокруг процессии Синтерклааса, чтобы нагнать страху на детей.

Каждый праздник Синтерклааса начинается с прибытия святого, желательно на настоящем пароходе, а лучшее место для праздника — Фолендам, берегущая традиции рыбацкая деревня на берегу бывшего залива Зёйдерзее, примерно в 15 километрах к северу от Амстердама. Ритуал совершается всегда в сумерках, и ближе к вечеру, при последнем свете дня, можно видеть всех жителей деревни, идущих к пристани, взволнованных детей с их родителями, но также и девиц из дискотеки и проворных юных предпринимателей из Маринапарка, поселка для отпускников. На окнах маленьких домов, стоящих в ряд вдоль плотины, все занавески раздвинуты, можно рассмотреть подробности жизни голландских обывателей: здесь сидит семья за столом — они ужинают необычно рано; там мужчина зевает на диване перед телевизором — показывают всё то же прибытие Синтерклааса; мальчик за компьютером; целая семья перед телевизором; ребенок играет с лего; женщина с книгой, — ничего нельзя скрывать, и ничто не будет скрыто.

Затем на набережной, до отказа заполненной людьми, наступает ожидание того момента, когда уже из полутьмы появится судно. Десятки «черных питов» ликующе кричат и танцуют, Синтерклаас машет, на борту действительно настоящая белая лошадь, а из поддельной трубы вылетают и кружатся облака пара. Вся набережная поет, фейерверк гремит. Это Синтерклаас, это Фолендам.

Сегодня Фолендам — известная туристическая достопримечательность, со своими старыми деревянными домами и старинными нарядами, а также с обычаями, сохраняемыми в жизни прежде всего для туристов; кроме того, это место расположения некоторого числа строительных предприятий и интернет-компаний, рай для любителей музыки — «палингсаунд» десятков фолендамских певцов и рок-групп известен в Голландии — и родина футбольного клуба «Фолендам». В некоторых отношениях это крутая деревня: потребление алкоголя и наркотиков среди молодежи вызывает тревогу. И, будучи католической деревенской общиной, Фолендам всегда был чужд кальвинистскому сердцу Голландии.

Хотя Фолендам находится прямо на берегу, в общем-то это всегда был остров. В течение веков в деревню можно было попасть только с моря. Со стороны суши простирались сплошные болота, а единственная тропинка вглубь с 24 досками через 24 канавы была обычно непроходимой. Не случайно, что деревню в конце XIX века первые туристы открыли как «исконную Голландию», где еще каждый день носили старинную одежду с типичными шляпами, чепчиками, шерстяными рубахами, шароварами и деревянными башмаками, где еще живы народные обряды и где еще говорили на неискаженном ватерландском диалекте.

Такое изолированное существование тоже Фолендам. И в этом смысле Фолендам — Нидерланды в миниатюре: открытый морю, современный, а иногда даже ультрасовременный, но одновременно полный недоверия к континенту и ко всем неведомым опасностям, которые оттуда приходят, склонный тоже замыкаться в себе, потому что в большом мире, там, за границей, с такой маленькой деревней, во всяком случае в политическом отношении, больше не считаются.

Уже в 1839 году Нидерланды окончательно забыли о каких-либо властных амбициях в Европе, и с тех пор внешнеполитически страна сильно ограничена в своей способности к действию. Экономически она в значительной мере зависела от Германии, а ее безопасность так или иначе должна была гарантировать Англия. Британцы никогда бы не согласились на то, чтобы устья Рейна, Мааса и Шельды оказались в руках Франции или Германии. Препятствовать этому уже в течение веков было важной целью британской политики на континенте, а в 1914 году, в начале Первой мировой войны, это заставило Великобританию решиться на интервенцию, когда Германия напала на Бельгию.

С другой стороны, этот естественный европейский «союзник» следил за богатыми нидерландскими колониальными владениями, как кот за выводком цыплят. Со времени последней морской войны против Англии в конце XVIII века у Нидерландов больше не было достаточно мощного военного флота, чтобы помешать насильственному захвату колоний. Более того, уязвимые транспортные пути к колониям, от которых в значительной мере зависели Нидерланды, могли обеспечиваться только благодаря британскому господству на море. Но в то же время британцы дали понять своей войной против южноафриканских буров, близких нидерландцам по духу и языку, что ради своей империи готовы на всё. А на восточной границе неспокойная Германия, со своими новыми амбициозными планами в отношении Европы, представляла всё большую угрозу. Короче говоря, нидерландские дипломаты были вынуждены постоянно балансировать, как канатоходцы, чтобы страна не была раздавлена между великими державами.

С середины XIX века, в том что касается отношений к остальному миру, Нидерланды в первую очередь сосредоточилась на своих остиндских колониях. На собственном континенте страна завернулась в кокон нейтралитета. В крайнем случае надеялись объединиться со старым врагам — водой: благодаря хитроумной системе плотин и шлюзов, так называемой голландской ватерлинии, часть страны могла уйти под воду, а Рандстад превратился бы в остров или, по меньшей мере, в нечто похожее на Фолендам. Да, в остров, как и Великобритания, недосягаемой изолированности которой, пусть отчасти, хотели бы достичь Нидерланды.

Со временем идея нейтралитета постепенно получала новое содержание. Нейтралитет как необходимость был осмыслен как добродетель, а невозможность применить силу в международных отношениях когда-нибудь станут рассматривать не как проблему, но как принцип: слабость есть нечто благородное, а у силы всегда грязные руки. Таким образом, эта страна миллионов учителей, пасторов, пророков, публицистов и других высокоморальных спорщиков снова медленно находила свой собственный путь.

Политика нейтралитета на практике оказалась для Нидерландов успешной, хотя в 1914 году стране едва удалось избежать участия в большой европейской войне. Первоначально германской Генеральный штаб планировал наступление в обход французских укреплений, так называемый «удар серпом», не только через бельгийскую, но и через нидерландскую территорию, однако незадолго до начала военных действий было решено пощадить Нидерланды: в случае блокады могла понадобиться нейтральная «отдушина».

Впрочем, война в Европе заставила Нидерланды вновь взглянуть фактам в лицо. В снабжении продовольствием страна зависела от заграницы, в первую очередь от США; уголь, железо и другие полезные ископаемые поступали из Германии, а подвоз товаров из колоний едва ли можно было назвать надежным, потому что Великобритания по собственному произволу блокировала морские пути и другие коммуникации. Возникали перебои с продовольствием, кое-где вспыхивали беспорядки, но в общем и целом страна относительно благополучно пережила эти страшные годы.

Более того, если остальная Европа некоторое время после 1918 года с трудом приходила в себя, то экономика Нидерландов переживала невиданный подъем. Существовал огромный спрос на средства производства, и нидерландская промышленность, не подвергшаяся разрушению, как никакая другая в Европе, могла благодаря каучуку, нефти и другому импорту из Индонезии осуществлять поставки всего, что тогда было особенно необходимо.